большой корзиной на головѣ, бѣжавшій куда-то, толкнулъ васъ на груду булыжниковъ, сложенныхъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ чинилась мостовая. Вы наступили на камень, поскользнулись, слегка ушибли ногу, пробормотали нѣсколько словъ съ сердитымъ или безпокойнымъ видомъ, повернулись и взглянули на груду камней, — затѣмъ молча пошли дальше. Я не особенно внимательно слѣдилъ за вами; но въ послѣднее время наблюденіе сдѣлалось для меня почти необходимостью.
«Вы шли опустивъ глаза, сердито поглядывая на рытвины и выбоины мостовой (стало быть, думали еще о камняхъ), пока мы не дошли до переулка Ламартина, вымощеннаго, въ видѣ опыта, тесаными камнями. Тутъ ваше лицо просвѣтлѣло и по движенію вашихъ губъ я догадался, что вы прошептали слово «стереотомія» — терминъ, который почему-то примѣняется къ этого рода мостовымъ. Я зналъ, что слово «стереотомія» должно вамъ напомнить объ атомахъ и слѣдовательно о теоріяхъ Эпикура; и такъ какъ въ нашемъ послѣднемъ разговорѣ на эту тему я сообщилъ вамъ, какъ удивительно — хотя это остается почти незамѣченнымъ — смутныя изысканія благороднаго грека подтверждаются новѣйшей небулярной космогоніей, то и могъ ожидать, что вы невольно взглянете на большое туманное пятно Оріона. Вы взглянули на него; это убѣдило меня, что я дѣйствительно угадалъ ваши мысли. Но въ насмѣшливой статьѣ о Шантильи, во вчерашнемъ номерѣ «Musée», авторъ, издѣваясь надъ сапожникомъ, перемѣнившимъ фамилію при поступленіи на сцену, цитировалъ латинскій стихъ, о которомъ мы часто говорили. Вотъ онъ:
Perdidit antiquum litera prima sonum. |
«Я говорилъ вамъ, что это относится къ Оріону, называвшемуся раньше Оріономъ и связанная съ этимъ объясненіемъ игра словъ заставляла меня думать, что вы не забыли его. Въ такомъ случаѣ представленіе объ Оріонѣ должно было соединиться у васъ съ представленіемъ о Шантильи. Что такое сопоставленіе дѣйствительно мелькнуло у васъ, я замѣтилъ по вашей улыбкѣ. Вы задумались о фіаско бѣдняги сапожника. До тѣхъ поръ вы шли вашей обычной походкой, теперь выпрямились. Очевидно, вы подумали о маломъ ростѣ Шантильи. Тутъ я прервалъ нить вашихъ мыслей, замѣтивъ, что онъ, Шантильи, дѣйствительно карликъ и былъ бы больше на мѣстѣ въ Théâtre des Variétés.
Вскорѣ послѣ этого случая мы просматривали какъ-то вечеромъ «Gazette des Tribunaux», гдѣ прочли слѣдующую замѣтку:
Необыкновенное убійство. — Сегодня около трехъ часовъ утра, обитатели квартала Сенъ-Рошъ были разбужены страшными
