Страница:Собрание сочинений Эдгара Поэ (1896) т.1.djvu/295

Эта страница была вычитана


въ другихъ отношеніяхъ приближаются къ идіотизму, что это обстоятельство давно уже обратило на себя вниманіе писателей и философовъ. Различіе между изобрѣтательностью и аналитической способностью гораздо больше, чѣмъ между фантастичностью и воображеніемъ, но такого же рода. Изобрѣтательные люди всегда фантазеры, а истинное воображеніе всегда свойственно аналитическимъ умамъ.

Нижеслѣдующій разсказъ послужитъ читателю какъ бы комментаріемъ къ вышеизложеннымъ соображеніямъ.

Проживая въ Парижѣ весною и лѣтомъ 18**, я познакомился съ г. Огюстомъ Дюпенъ. Это былъ молодой человѣкъ, хорошей, даже знаменитой фамиліи, но сцѣпленіе обстоятельствъ довело, его до крайней нищеты, сломившей его энергію, такъ что онъ покорился судьбѣ и пересталъ добиваться положенія и богатства. Благодаря любезности кредиторовъ, у него остались кое-какія крохи наслѣдственнаго состоянія; на нихъ онъ и жилъ, удовлетворяя самымъ необходимымъ потребностямъ съ помощью строгой экономіи, и не заботясь объ излишествахъ. Единственная роскошь, которую онъ позволялъ себѣ, были книги, но въ Парижѣ это обходится недорого.

Въ первый разъ мы встрѣтились въ одной маленькой библіотекѣ на Монмартрѣ. Оказалось, что мы оба разыскивали одну и ту же весьма рѣдкую и замѣчательную книгу; это обстоятельство и сблизило насъ. Мы стали встрѣчаться все чаще и чаще. Меня крайне заинтересовала его семейная исторія, которую онъ разсказалъ мнѣ съ чисто французской откровенностью. Я поражался также его начитанностью, а главное, его причудливое, пылкое, живое воображеніе воспламеняло и меня. Въ виду цѣли моего тогдашняго пребыванія въ Парижѣ, общество такого человѣка являлось для меня безцѣнной находкой, и я откровенно сообщилъ ему объ этомъ. Въ концѣ концовъ мы рѣшили поселиться вмѣстѣ, и такъ какъ мои денежныя обстоятельства были въ нѣсколько лучшемъ состояніи, чѣмъ его, то онъ согласился, чтобы я нанялъ и меблировалъ, въ фантастическомъ стилѣ, соотвѣтствовавшемъ нашимъ характерамъ, курьезный ветхій домишко, разрушавшійся въ глухомъ уголку Сенъ-Жерменскаго предмѣстья и давно оставленный жильцами изъ-за какихъ-то суевѣрій, о которыхъ мы не заботились.

Если бы посторонніе знали о нашемъ образѣ жизни въ этомъ домикѣ, мы, безъ сомнѣнія, прослыли бы сумасшедшими — хотя, быть можетъ, безвредными. Мы жили отшельниками. Посѣтители къ намъ не заглядывали. Я не сообщалъ никому изъ своихъ прежнихъ знакомыхъ адресъ нашего жилища, а Дюпенъ давно уже раззнакомился со всѣми. Мы удовлетворялись собственнымъ обществомъ.