гробъ, замкнули желѣзную дверь и съ стѣсненнымъ сердцемъ вернулись въ верхнюю часть дома, которая, впрочемъ, выглядѣла немногимъ веселѣе.
Прошло нѣсколько грустныхъ дней, въ теченіе которыхъ физическое и душевное состояніе моего друга сильно измѣнились. Его прежнее настроеніе исчезло. Обычныя занятія были оставлены и забыты. Онъ бродилъ изъ комнаты въ комнату, безцѣльными, торопливыми нетвердыми шагами. Его блѣдное лицо приняло, если возможно, еще болѣе зловѣщій оттѣнокъ, но блескъ его глазъ померкъ. Голосъ окончательно утратилъ рѣшительныя рѣзкія ноты; въ немъ слышалась дрожь ужаса. По временамъ мнѣ казалось, что его волнуетъ какая-то гнетущая тайна, открыть которую не хватаетъ смѣлости. Иногда же я приписывалъ всѣ эти странности необъяснимымъ причудамъ сумасшествія, замѣчая, что онъ по цѣлымъ часамъ сидитъ неподвижно, уставившись въ пространство и точно прислушиваясь къ какому-то воображаемому звуку. Мудрено-ли, что это настроеніе пугало, даже заражало меня. Я чувствовать, что вліяніе его суевѣрныхъ фантазій сказывается и на мнѣ медленно, но неотразимо.
На седьмой или восьмой день послѣ погребенія леди Магдалины, когда я ложился спать поздно вечеромъ, эти ощущенія нахлынули на меня съ особенноло силой.
Проходиль часъ за часомъ, но сонъ бѣжалъ отъ моихъ глазъ. Я старался стряхнуть съ себя это болѣзненное настроеніе. Старался убѣдить себя, что оно цѣликомъ или, по крайней мѣрѣ, въ значительной степени зависитъ отъ мрачной обстановки: темныхъ, ветхихъ занавѣсей, которыя колебались и шелестѣли по стѣнамъ и вокругъ кровати. Но все было напрасно. Неодолимый страхъ глубже и глубже пробирался мнѣ въ душу и, наконецъ, демонъ безпричинной тревоги сдавилъ мнѣ сердце. Я съ усиліемъ стряхнулъ его, приподнялся на кровати и, вглядываясь въ ночнуло тьму, прислушался, самъ не знаю зачѣмъ, побуждаемый какимъ-то внутреннимъ голосомъ — къ тихимъ неяснымъ звукамъ, доносившимся невѣдомо откуда въ рѣдкіе промежутки затишья, когда ослабѣвала буря, завывавшая вокругъ усадьбы. Побѣжденный невыносимымъ, хотя и безотчетнымъ ужасомъ, я кое-какъ натянулъ платье (чувствуя, что въ эту ночь уже не придется спать) и попытался отогнать это жалкое малодушіе, расхаживая взадъ и впередъ по комнатамъ.
Сдѣлавъ два-три оборота, я остановился, услыхавъ легкіе шаги на лѣстницѣ. Я тотчасъ узналъ походку Эшера. Минуту спустя, онъ слегка постучалъ въ дверь и вошелъ съ лампой въ рукахъ. Его наружность, какъ всегда, напоминала трупъ, — но на этотъ разъ безумное веселье свѣтилось въ его глазахъ — очевидно, онъ былъ въ
