вительный видъ вокругъ меня и надо мною—можно себѣ представить!..
Скоро встрѣтились мнѣ и обитатели этой удивительной страны. Они рѣшительно ничѣмъ не отличались отъ обыкновенныхъ людей, кромѣ одного, однако,—кромѣ всѣмъ имъ общей, безконечно-добродушной улыбки. Вѣчная улыбка считается у людей выраженіемъ глупости, но въ данномъ случаѣ, какъ мнѣ скоро пришлось убѣдиться, улыбка эта выражала совершенно другое: она говорила о безконечномъ довольствѣ жизнью, о какомъ-то совсѣмъ необычномъ намъ, людямъ, спокойствіи.
Все, все вокругъ меня, кромѣ, однако, воднаго неба и улыбокъ на устахъ людей, сохраняло видъ обычный, хотя и праздничный. Шли въ школу дѣти, ѣхали по дорогѣ возы съ кладью, несся вдали какой-то желѣзнодорожный поѣздъ, виднѣлось стадо и пастухъ при немъ. Пастухъ этотъ былъ отъ меня очень близко, и я подошелъ къ нему. Общая всѣмъ улыбка сіяла на лицѣ и у него.
— Скажи, пожалуйста, чей это такой красивый домъ вонъ тамъ?
— Это домъ господина Можетъ-Быть.
— Какъ?—переспросилъ я, думая, что не разслышалъ.
— Господина Можетъ-Быть.
— А кто онъ такой?
— Ихъ дѣдушка нашимъ помѣщикомъ былъ.
— А не знаешь ли—дома они?
— Не знаю, но думаю, что дома, потому что сегодня, надо полагать, скоро гроза будетъ, и они изъ дому не выйдутъ.
— А почему же ты ожидаешь грозы?
— А вонъ рыбки-то въ небѣ всѣ въ нашу сторону жмутся.
Я взглянулъ на небо и дѣйствительно увидѣлъ, что въ той сторонѣ или части небесныхъ водъ, которая была обращена къ
вительный вид вокруг меня и надо мною — можно себе представить!..
Скоро встретились мне и обитатели этой удивительной страны. Они решительно ничем не отличались от обыкновенных людей, кроме одного, однако, — кроме всем им общей, бесконечно добродушной улыбки. Вечная улыбка считается у людей выражением глупости, но в данном случае, как мне скоро пришлось убедиться, улыбка эта выражала совершенно другое: она говорила о бесконечном довольстве жизнью, о каком-то совсем необычном нам, людям, спокойствии.
Всё, всё вокруг меня, кроме, однако, водного неба и улыбок на устах людей, сохраняло вид обычный, хотя и праздничный. Шли в школу дети, ехали по дороге возы с кладью, нёсся вдали какой-то железнодорожный поезд, виднелось стадо и пастух при нём. Пастух этот был от меня очень близко, и я подошёл к нему. Общая всем улыбка сияла на лице и у него.
— Скажи, пожалуйста, чей это такой красивый дом вон там?
— Это дом господина Может-Быть.
— Как? — переспросил я, думая, что не расслышал.
— Господина Может-Быть.
— А кто он такой?
— Их дедушка нашим помещиком был.
— А не знаешь ли — дома они?
— Не знаю, но думаю, что дома, потому что сегодня, надо полагать, скоро гроза будет, и они из дому не выйдут.
— А почему же ты ожидаешь грозы?
— А вон рыбки-то в небе все в нашу сторону жмутся.
Я взглянул на небо и действительно увидел, что в той стороне или части небесных вод, которая была обращена к