лена снѣга выросла противъ вчерашняго вдвое: холмы сравняло и дороги занесло.
Уже совсѣмъ разсвѣло, когда къ кладбищу подвезли изъ одной изъ сосѣднихъ деревень покойника. Дровнишки съ желтымъ гробомъ проѣхали подъ ворота церковныя, проѣхали мимо церкви и направились, по указанію двухъ человѣкъ, приготовившихъ могилу еще вчера, къ тому именно мѣсту, гдѣ находилась Маланья. Лошаденка то и дѣло проваливалась въ сугробы, и какъ она не поломала себѣ ногъ, таща свою желтую поклажу между могилокъ, объяснить трудно. Хорошо что гробъ былъ привязанъ къ дровнямъ, а то давно бы лежать ему на боку, съ отвалившейся крышкой.
Подошли къ могилѣ гурьбой… Священника не было, потому что послѣ отпѣванія онъ заболѣлъ и слѣдовать на кладбище не могъ или не хотѣлъ. Не сразу, за снѣгомъ, могилу отыскали, такъ ее занесло. Сняли гробъ съ дровень, поднесли его къ могилѣ… Заглянули—а она полна снѣгомъ, да еще что-то такое непонятное въ ней торчитъ.
Отставили гробъ; принялись за лопаты. Рыхлый, только поверху лежавшій снѣгъ, уступивъ первымъ усиліямъ, сразу провалился въ глубь могилы, и не могло быть больше сомнѣнія, что въ могилѣ находился человѣкъ… баба…
Пришлось спуститься. Маланья сидѣла въ углу могилы и не пошевельнулась, когда подлѣ нея очутилось двое парней. Одинъ изъ нихъ нагнулся къ ней, хотѣлъ-было поднять голову, въ лицо посмотрѣть, но голова упорно не двигалась на шеѣ.
— Да вѣдь это Маланья!—крикнулъ одинъ изъ стоявшихъ въ могилѣ:—вотъ и фляжка ея, и брусника.
— Точно что платье какъ будто ея,—отвѣтили сверху, съ края могилы, люди, глядѣвшіе внизъ.
— Ахъ, сердешная!—воскликнули бабы.
лена снега выросла против вчерашнего вдвое: холмы сравняло и дороги занесло.
Уже совсем рассвело, когда к кладбищу подвезли из одной из соседних деревень покойника. Дровнишки с жёлтым гробом проехали под ворота церковные, проехали мимо церкви и направились, по указанию двух человек, приготовивших могилу ещё вчера, к тому именно месту, где находилась Маланья. Лошадёнка то и дело проваливалась в сугробы, и как она не поломала себе ног, таща свою жёлтую поклажу между могилок, объяснить трудно. Хорошо что гроб был привязан к дровням, а то давно бы лежать ему на боку, с отвалившейся крышкой.
Подошли к могиле гурьбой… Священника не было, потому что после отпевания он заболел и следовать на кладбище не мог или не хотел. Не сразу, за снегом, могилу отыскали, так её занесло. Сняли гроб с дровень, поднесли его к могиле… Заглянули — а она полна снегом, да ещё что-то такое непонятное в ней торчит.
Отставили гроб; принялись за лопаты. Рыхлый, только поверху лежавший снег, уступив первым усилиям, сразу провалился вглубь могилы, и не могло быть больше сомнения, что в могиле находился человек… баба…
Пришлось спуститься. Маланья сидела в углу могилы и не пошевельнулась, когда подле неё очутилось двое парней. Один из них нагнулся к ней, хотел было поднять голову, в лицо посмотреть, но голова упорно не двигалась на шее.
— Да ведь это Маланья! — крикнул один из стоявших в могиле, — вот и фляжка её, и брусника.
— Точно что платье как будто её, — ответили сверху, с края могилы, люди, глядевшие вниз.
— Ах, сердешная! — воскликнули бабы.
