Страница:Случевский. Сочинения. том 4 (1898).pdf/263

Эта страница была вычитана


нувъ почему-то рукою, возвратился въ свое каменное логовище.

— Ну, вотъ, мы и порѣшили, Власъ,—проговорилъ ему навстрѣчу почтенный предсѣдатель.—Она согласна, пусть идетъ!

Ничего не отвѣтилъ на эти слова Власъ, хотя и слышалъ ихъ очень ясно. Онъ стоялъ у двери какъ ошеломленный, какъ вкопанный.

Вмѣсто безобразной Ганнуси, грязной, пьяной, одутловатой, стояла подлѣ предсѣдателя красавица, и какая красавица! Ничего подобнаго не случалось Власу видѣть, ничего… Кромѣ, развѣ, этой цыганки на фурѣ, цыганки съ глазищами… у-у-у, какими!.. На нее немного похожа, похожа, но только эта еще лучше, куда лучше…

Должно-быть, лицо Власа представлялось не особенно привлекательнымъ, потому что Ганнуся и предсѣдатель, завидѣвъ его, тоже не двигались, словно застыли. Гробовое молчаніе царствовало въ полусвѣтѣ стараго католическаго подземелья. Молчаніе это длилось довольно долго, и первымъ нарушилъ его предсѣдатель.

— Ну что же, Власъ, слыхалъ ты или нѣтъ, о чемъ мы договорились?

— Слыхалъ, слыхалъ!..—отвѣтилъ негромко, сквозь зубы, Власъ, не глядя на предсѣдателя и вперивъ глаза свои въ стоявшую передъ нимъ обворожительную красавицу. Подобраны были ея черные, какъ смоль, волосы въ ярко-красный длинный, обвернутый вокругъ головы платокъ… Въ ушахъ, на смуглой шеѣ, на рукахъ блистали ожерелья и запястья изъ бусъ и монетъ… Бѣлая, шитая по краю и рукавамъ, рубаха облекала круглыя плечи и высокую грудь… А глаза! О, эти глаза!.. Черные, съ поволокою… И они глядѣли прямо на Власа, прямо…


Тот же текст в современной орфографии

нув почему-то рукою, возвратился в своё каменное логовище.

— Ну, вот, мы и порешили, Влас, — проговорил ему навстречу почтенный председатель. — Она согласна, пусть идёт!

Ничего не ответил на эти слова Влас, хотя и слышал их очень ясно. Он стоял у двери как ошеломлённый, как вкопанный.

Вместо безобразной Ганнуси, грязной, пьяной, одутловатой, стояла подле председателя красавица, и какая красавица! Ничего подобного не случалось Власу видеть, ничего… Кроме, разве, этой цыганки на фуре, цыганки с глазищами… у-у-у, какими!.. На неё немного похожа, похожа, но только эта ещё лучше, куда лучше…

Должно быть, лицо Власа представлялось не особенно привлекательным, потому что Ганнуся и председатель, завидев его, тоже не двигались, словно застыли. Гробовое молчание царствовало в полусвете старого католического подземелья. Молчание это длилось довольно долго, и первым нарушил его председатель.

— Ну что же, Влас, слыхал ты или нет, о чём мы договорились?

— Слыхал, слыхал!.. — ответил негромко, сквозь зубы, Влас, не глядя на председателя и вперив глаза свои в стоявшую перед ним обворожительную красавицу. Подобраны были её чёрные, как смоль, волосы в ярко-красный длинный, обвёрнутый вокруг головы платок… В ушах, на смуглой шее, на руках блистали ожерелья и запястья из бус и монет… Белая, шитая по краю и рукавам, рубаха облекала круглые плечи и высокую грудь… А глаза! О, эти глаза!.. Чёрные, с поволокою… И они глядели прямо на Власа, прямо…