Страница:Случевский. Сочинения. том 4 (1898).pdf/256

Эта страница была вычитана


человѣкъ въ губерніи, почетный предсѣдатель какого-то общества, Петръ Петровичъ Шулейко, вѣрившій въ нечистую силу и обладавшій большимъ богатствомъ, и тотъ никакъ не могъ купить Власа поколдовать ему съ нехорошею цѣлью.

— Вишь ты! Тоже голосъ подаетъ!..—сказалъ Власъ по адресу грязи, обрызгавшей его съ головы до ногъ. Онъ сказалъ это не спроста, а потому, что у него была такая привычка: слѣдить съ особеннымъ вниманіемъ, если было грязно, за грязью. Съ дѣтскихъ лѣтъ любилъ онъ это и сроднился даже со звуками грязи, если она ихъ подавала.

Не гулъ и стукъ, наводнившіе площадь, не свѣжесть мокрой грязи, проникшая къ тѣлу его сквозь полотно рубахи и шароваръ,—а то, что при проѣздѣ фуры грязь какъ-то чавкнула, хлебнула, заговорила,—вотъ что̀ замѣтилъ Власъ. Онъ посторонился, пропустилъ мимо себя цыганъ и цыганятъ съ хвостами и не замедлилъ увидѣть, какъ изъ грязнаго холщоваго мѣшка, болтавшагося между задними колесами фуры, что-то вывалилось и не замедлило окунуться въ непролазную грязь; кусочекъ чего-то бѣленькаго торчалъ изъ нея. Замѣтилъ онъ также и чудное лицо женщины, смотрѣвшее на него съ фуры.

— Ишь, красавица!—проговорилъ Власъ.

Онъ подошелъ, нагнулся и поднялъ изъ грязи какую-то маленькую несуразную стеклянную фигурку-бутылочку.

— Эка рожица!—подумалъ Власъ, держа въ рукахъ курьезную стклянку[1], только-что вытащенную изъ грязи, еще продолжавшей медленно сливаться съ нея.

— Дай, тятька, мнѣ! Дай мнѣ!—услышалъ онъ на сторонѣ отъ пары ребятишекъ, босыхъ, въ рубашонкахъ, завидѣвшихъ стклянку.

— Брысь!—отвѣтилъ имъ отецъ и сталъ обтирать фигурку ладонью.

  1. Склянка, Стклянкаустар. стеклянный сосуд. (прим. редактора Викитеки)
Тот же текст в современной орфографии

человек в губернии, почётный председатель какого-то общества, Пётр Петрович Шулейко, веривший в нечистую силу и обладавший большим богатством, и тот никак не мог купить Власа поколдовать ему с нехорошею целью.

— Вишь ты! Тоже голос подаёт!.. — сказал Влас по адресу грязи, обрызгавшей его с головы до ног. Он сказал это не спроста, а потому, что у него была такая привычка: следить с особенным вниманием, если было грязно, за грязью. С детских лет любил он это и сроднился даже со звуками грязи, если она их подавала.

Не гул и стук, наводнившие площадь, не свежесть мокрой грязи, проникшая к телу его сквозь полотно рубахи и шаровар, — а то, что при проезде фуры грязь как-то чавкнула, хлебнула, заговорила, — вот что заметил Влас. Он посторонился, пропустил мимо себя цыган и цыганят с хвостами и не замедлил увидеть, как из грязного холщового мешка, болтавшегося между задними колесами фуры, что-то вывалилось и не замедлило окунуться в непролазную грязь; кусочек чего-то беленького торчал из неё. Заметил он также и чудное лицо женщины, смотревшее на него с фуры.

— Ишь, красавица! — проговорил Влас.

Он подошёл, нагнулся и поднял из грязи какую-то маленькую несуразную стеклянную фигурку-бутылочку.

— Эка рожица! — подумал Влас, держа в руках курьёзную склянку[1], только что вытащенную из грязи, ещё продолжавшей медленно сливаться с неё.

— Дай, тятька, мне! Дай мне! — услышал он на стороне от пары ребятишек, босых, в рубашонках, завидевших склянку.

— Брысь! — ответил им отец и стал обтирать фигурку ладонью.

  1. Склянка, Стклянкаустар. стеклянный сосуд. (прим. редактора Викитеки)