озерамъ всякой власти и всякому значенью. Старики съ лодки уже давно увидѣли Альгою, слѣдили за нею, и когда, обезсиленная ходьбою, стѣсненная ручьями, она очутилась подлѣ ихъ плавающаго дома, старикъ, сойдя съ лодки, во̀время принялъ ее на руки, а старуха, слѣдовавшая за нимъ, успокоила, обласкала и потомъ, приведя на лодку, накормила.
Дѣвушка, отдохнувъ и оправившись, разсказала вельможѣ о своей родинѣ, назвала по имени отца и мать, но никакъ не умѣла объяснить, ка̀къ именно попала она сюда и что̀ съ нею случилось послѣ насильственной разлуки съ родными. Бездѣтные старики приняли Альгою какъ родную дочь. Они, въ безконечныхъ странствованіяхъ своихъ по синимъ рѣкамъ и озерамъ, посвятили себя дѣланію добра; гдѣ только могли, помогали они людямъ, и крохи ихъ прежняго богатства были еще настолько велики, что остановили не одно горе, спасли не одного нуждавшагося. Съ появленіемъ Альгои добродѣтельная жизнь стариковъ стала еще лучезарнѣе. Совершивъ какое-нибудь доброе дѣло, вельможа торопился скрыться; онъ предпочиталъ останавливаться въ самыхъ безлюдныхъ пустыряхъ безконечной страны. Но пустырей этихъ, къ удивленію стариковъ, становилось со дня на день все меньше. Стоило только Альгоѣ сойти на берегъ—берегъ тотчасъ же покрывался роскошною растительностью, и когда лодка отчаливала отъ него, растительность эта не исчезала, а оставалась какъ бы памятью ихъ пребыванія. Старики видѣли это, удивлялись, но ровно ничего не понимали.
Альгоя доживала пятнадцатую весну. Тяжелые дни были забыты ею и расцвѣла она лучше прежняго, и въ прелести ея имѣлось что-то совершенно особенное. Помимо того, что она была поразительно прекрасна, въ ней чувствовалась какая-то безпредѣльная сила очарованья, обѣщавшая тому,
озёрам всякой власти и всякому значенью. Старики с лодки уже давно увидели Альгою, следили за нею, и когда, обессиленная ходьбою, стеснённая ручьями, она очутилась подле их плавающего дома, старик, сойдя с лодки, во́время принял её на руки, а старуха, следовавшая за ним, успокоила, обласкала и потом, приведя на лодку, накормила.
Девушка, отдохнув и оправившись, рассказала вельможе о своей родине, назвала по имени отца и мать, но никак не умела объяснить, как именно попала она сюда и что с нею случилось после насильственной разлуки с родными. Бездетные старики приняли Альгою как родную дочь. Они, в бесконечных странствованиях своих по синим рекам и озёрам, посвятили себя деланию добра; где только могли, помогали они людям, и крохи их прежнего богатства были ещё настолько велики, что остановили не одно горе, спасли не одного нуждавшегося. С появлением Альгои добродетельная жизнь стариков стала ещё лучезарнее. Совершив какое-нибудь доброе дело, вельможа торопился скрыться; он предпочитал останавливаться в самых безлюдных пустырях бесконечной страны. Но пустырей этих, к удивлению стариков, становилось со дня на день всё меньше. Стоило только Альгое сойти на берег — берег тотчас же покрывался роскошною растительностью, и когда лодка отчаливала от него, растительность эта не исчезала, а оставалась как бы памятью их пребывания. Старики видели это, удивлялись, но ровно ничего не понимали.
Альгоя доживала пятнадцатую весну. Тяжёлые дни были забыты ею и расцвела она лучше прежнего, и в прелести её имелось что-то совершенно особенное. Помимо того, что она была поразительно прекрасна, в ней чувствовалась какая-то беспредельная сила очарованья, обещавшая тому,
