руководства, я никакь не могъ держать курсь плавания, Она оказалась совершенно неправильною, —вброятно ее составляли тѣ знахари, о которыхъ разсказываль вожатый мой Тялько.
Въ шестомъ часу вечера подулъ небольшой западный вѣтерь, я снялся съ якоря и пустился далѣе въ путь. Ныдскій и Осетровый мысы мы миновали благополучно; но послѣ этого вѣтеръ опять затихъ и мы принуждены были стоять на рейд ло 1 августа. Недостатокъ рыбы вызваль у матросовъ желаніе отправиться на берегъ съ неводомъ и попробовать счастья. Неводъ быль саженъ въ тридцать. Въ первую же тоню поймано было шесть осетровъ. Эта удачная ловля такъ разохотила матросовъ, что съ тѣхъ поръ, впродолженіе всего пути до устья р. Таза, осетрина не сходила со стола ихъ; они ѣли ее и вареную, и сырую, и соленую. Однимь словомь, вездѣ по нашей дорогѣ былъ такой обильный уловъ рыбы, что еслибъ у насъ быль большой запасъ соли, то изъ этой ловли можно бы сдѣлать небольшую спекуляцию. Этотъ же недостатокъ соли и заставлялъ матросовъ ѣсть осетрину свѣжую. Такъ какъ рыба ловилась, по мѣрѣ надобности, къ столу, то матросы, часто смѣясь другъ съ другомъ, говорили: «А что, г. поваръ, осетрины на варю хватитъ, али нѣтъ? если нѣтъ, то мы сейчасъ пойдемь въ свой садокъ и принесемъ осетриковъ, сколько вашей милости потребуется. Вотъ-то ихъ здѣсь благодать какая, столько же, какъ и воды! Вѣрно потому здѣсь много воды и осетровъ, что некому здѣсь воду пить и осетровъ ѣсть.» Такое мнѣніе составили мои матросы о богатствѣ здѣшняго осетроваго промысла. Но вскорѣ появлявлявшіеся довольно часто на Обской губѣ большими табунами дельфины (бѣлухи) убѣдили матросовъ, что и безъ нихъ есть кому ѣсть рыбу. Присутствіе дельфиновъ объяеняетъ обиле рыбы у береговъ. Дельфины, преслѣдуя рыбу по срединѣ губы, отгоняютъ ее къ берегамъ и тут, по мелководью, не могутъ уже далѣе гнаться за ней. Рыба же, найдя у берега затоны и безопасность оть дельфиновъ, успокоивается и плывет далѣе уже возлѣ береговъ. Постоянные лунные приливы и отливы, дѣлаюшуеся болѣе замѣтными оть р. Ныды къ
