трудамь и лишеніямъ, сопряженнымъ съ моимъ предиряетімъ, еслибъ я отказался оть нихъ. При этой мысли мнѣ казалось, что, отказавшись, я буду виновнымь, что сѣверъ Сибири останется еще на нѣкоторое время въ своей тяжелой дремотѣ, или лучше— непробудномъ снѣ, въ которомь онъ погруженъ нынѣ. Наконець признаюсь, мнѣ хотѣлось сдѣлать хотя одно истинно-полезное дѣло въ жизни и заслужить спаспбо отъ благомыслящихь людей. Проекть мой объ открытіи водянаго пути не имѣлъ никакихь осязательныхь данныхъ къ убѣжденію въ своей удобоисполнимости, кромѣ однихъ голословныхъ доказательствъ. Къ трудностямъ моего новаго предпрятія необходимо прибавить и то, что инородцы, по многимъ причинамь, всячески стараются сдѣлать родину свою недоступною для разслѣдованій, поэтому я предвидѣлъ, что, при желаніи моемъ пробудить сѣверь къ новой, неизвѣстной ему доселѣ жизни, мнѣ придется бороться со многими препятствіями, которыя будутъ стараться изыскивать для меня предразсудки и невѣжественность дикарей.
Прѣхавши въ февралѣ 1863 г. изъ г. Туруханска въ Тобольскъ, я тотчасъ же приступиль къ дѣлу. Помощника своего отправить въ Обдорскъ, для встрѣчи возвращавшейся туда изъ Туруханска, зимней экспедиціи и для найма подрядчиковь на перевозку 20 т. п. графита къ Печорѣ, потому-что наемь подрядчиковъ весною болѣе выгоденъ. Самъ же я отправился въ ахманайскія юрты, нанялъ людей для постройки шкуны и потомъ поѣхаль на ирбитскую ярмарку для закупки нужныхьъ для снабженія шкуны матеріаловъ. Окончивъ дѣла въ Ирбити, я подрядиль торгующаго инородца Абназыра Копшанова Каліева перевезти кладь изъ Ирбити въ Ахманайскія юрты, и сверхъ того ему же передаль заготовленіе муки, крупы и мяса для нагрузки шкуны, наемъ 9 человѣкъ рабочихъ изъ татарьъ и проч. 10 марта я возвратился въ Тобольскъ.
Распорядившись такимъ образомь, мнѣ оставалось только наблюдать за постройкой шкуны, исходатайствовать у тобольскаго начальства нѣкоторыя разрѣшенія, необходимыя для моей экспедиціи, и наконецъ нанять для шкуны матросовъ.
