дру Еловый островъ, Сандибей, Ныду, Тобъюганъ, Пуръ и вышли къ часовнѣ Василія убіеннаго на р. Тазъ. Рѣки эти всѣ имѣли, по общему характеру сибирскихь рѣкъ, правый берегь возвышенный, а лѣвый пологій. Возвышенный берегъ каждой рѣки всегда лѣесистъ, на немъ растуть въ изобиліи: ельникъ, сосна, пихта и кедръ. Лѣвый же, пологій берегъ покрытъ только кустарниками и густымь тальникомь. Природа вездѣ, по пути нашему, была совершенно дѣвственная, или, лучше сказать, какая-то уснувшая, мертвенная. Живаго ни въ нѣбесахъ, ни въ тундрахъ ничего нѣть. Во все время пути мы видѣли всего только одного ворона и нашли кусокь оленьяго кала. Послѣднему обстоятельству мы очень обрадовались, потому-что полагали гдѣ-нибудь близко кочевъе, — оказалось же, что кочевья не было и калъ быль дикаго, случайно забредшаго сюда оленя. Путешествие наше совершалось такимъ порядкомъ: впереди ѣхалъ я, и со мной старшій прикащикь М. Мамѣевъ, Мы отыскивали, или лучше сказать, пролагали путь по компасу; придерживаясь болѣе на востокъ. Сзади, по проложенному уже пути, шелъ караванъ съ рабочими и всѣ наши чумы, имѣя впереди себя на особой нартѣ, которую везли два пестрые оленя, образъ св. Николая Чудотворца, наиболѣе другихъ святыхъ чтимаго остяками. Это доказывается даже и тѣмъ, что впослѣдствіи остяки приписывали присутетвію этого образа благополучный исходъ нашей экспедиціи. Подходя въ лѣсистымъ берегамъ рѣкъ, обыкновенно кто-либо изъ насъ залѣзалъ на вершины большихъ деревьевъ и высматривалъ, гдѣ выгоднѣе, т. е. на меньшемъ пространствѣ, можно сдѣлать просѣку. Просѣки дѣлали мы отъ 50 саженъ до 1 версты. Иногда, чтобъ избѣжать большихъ просѣкъ, которыя требовали много времени и трудовъ, мы отыскивали у лѣсистаго берега рѣки какую-нибудь маленькую, впадающую рѣчку, по руслу ея добирались до большой и переходили на другой берегъ этой послѣдней.
Морозь во все время нашего пути быль очень сильный, можно полагать было выше 40°, потому-что ртутный термометръ постоянно замерзаль. Во время пути, ночлеги наши,
