присутствіи чѣмъ вижу его, потому что въ той комнатѣ, откуда онъ вышелъ, темно. Мнѣ чудится что онъ своими угасшими глазами ищетъ угадать мои мысли и слѣдитъ за моимъ движеніемъ. Вотъ онъ движетъ одною ногой, вотъ поднялъ другую. Затѣмъ съ величайшею осторожностью, неслышными шагами, онъ подходитъ ко мнѣ. Еще мгновеніе, онъ дѣлаетъ прыжокъ, и вотъ онъ подлѣ моей кровати… Я испытывалъ невыразимый ужасъ, но какая-то непобѣдимая сила дѣлала меня недвижимымъ. Старикъ нагнулся надо мной и приблизилъ свое блѣдное лицо къ моему такъ близко что я чувствовалъ его могильное дыханіе. Я сдѣлалъ тогда неестественное усиліе и проснулся обдаваясь холоднымъ потомъ… Въ комнатѣ никого не было; но взглянувъ въ окно я различилъ старика Горшу, который съ той стороны прильнулъ лицомъ къ стеклу и не спускалъ съ меня своихъ страшныхъ глазъ. У меня достало силы не закричать и оказалось настолько присутствія духа что я не вскочилъ съ постели, будто и не видалъ ничего. Между тѣмъ, повидимому, старикъ приходилъ только за тѣмъ чтобъ удостовѣриться сплю ли я, и не имѣлъ намѣренія войти; пристально посмотрѣвъ на меня, онъ отошелъ прочь отъ окна, и я слышалъ какъ онъ принялся ходить въ сосѣдней комнатѣ. Георгій заснулъ и храпѣлъ такъ что чуть стѣны не дрожали. Въ это время закашлялъ ребенокъ, и я услыхалъ голосъ Горши:
— Ты нс спишь, мальчуганъ? сказалъ онъ.
— Нѣтъ, дѣдушка, отвѣчалъ ребенокъ, — и мнѣ бы очень хотѣлось съ тобой поговорить.
— А, поговорить хочешь… о чемъ же станемъ мы говорить?
— Мнѣ бы хотѣлось чтобы ты разказалъ мнѣ какъ ты воевалъ съ Турками, потому и я бы охотно пошелъ съ ними подраться.
— Я подумалъ объ этомъ, дитятко, и принесъ маленькій ятаганъ который дамъ тсбѣ завтра.
— Ахъ, дѣдушка, дай лучше сейчасъ, ты вѣдь не спишь.
— Отчего, мальчуганъ, ты со мной днемъ не говорилъ?
— Оттого что отецъ запретилъ.
— Онъ остороженъ, твой отецъ. Такъ тебѣ хочется ятаганчикъ получить?
— Очень хочется, только не здѣсь, потому отецъ можеть проснуться.
— Гдѣ же?
