— Это любимица моя была, сказалъ онъ шепотомъ; — не знаю зачѣмъ потребовалось отцу чтобъ ее убили.
— Затѣмъ что она этого стоила, отвѣчалъ Горша. — Но свѣжо стало; я хочу подъ крышу.
Пока все это происходило, Зденка приготовила старику напитокъ состоявшій изъ водки вскипяченой съ грушами, медомъ и изюмомъ, но старикъ съ отвращеніемъ оттолкнулъ его отъ себя. То же самое отвращеніе обнаружилъ онъ и къ бараньему боку съ рисомъ, который поставилъ предъ нимъ Георгій, и ушелъ сидѣть въ уголъ, бормоча какія-то непонятныя слова.
Сосновыя дрова пылали подъ очагомъ и освѣщали своимъ дрожащимъ блескомъ лицо старика, которое было такъ блѣдно и изнурено что не будь этого освѣщенія — могло бы показаться лицомъ мертвеца. Зденка подошла и сѣла рядомъ съ нимъ.
— Отецъ, сказала она, — ты ничего не ѣшь и отдохнуть не хочешь; разкажи же намъ что-нибудь о подвигахъ своихъ въ горахъ.
Говоря это дѣвушка знала что затрогиваетъ самую чувствительную струну старика, такъ какъ онъ любилъ поговорить о битвахъ и стычкахъ съ Турками. И точно, улыбка мелькнула на его блѣдныхъ губахъ, но глаза остались безучастными, и онъ отвѣчалъ, гладя рукой прекрасные бѣлокурые волосы дочери:
— Хорошо, Зденка, я разкажу тебѣ что̀ видѣлъ въ горахъ, только не теперь, не согодня: я усталъ. Одно скажу тебѣ, Алибека нѣтъ въ живыхъ, и погибъ онъ отъ руки твоего отца. Если же кто въ этомъ сомнѣвается, продолжалъ старикъ, окинувъ взоромъ семью, — то вотъ доказательство!
И онъ, раздернувъ верхъ мѣшка висѣвшаго у него за спиной, вынулъ оттуда окровавленную голову, которой впрочемъ не уступало и его собственное лицо въ мертвенной синеватости. Мы съ ужасомъ отъ нея отвернулись, но Горша, отдавъ ее Петру, сказалъ: — На, прикрѣпи ее надъ дверью нашего дома; пусть всякій прохожій знаетъ что Алибекъ убитъ и дороги очищены отъ злодѣевъ, если не считать султанскихъ янычаръ!
Петръ повиновался съ отвращеніемъ.
— Теперь мнѣ все понятно, сказалъ онъ; — бѣдная собака рычала потому что почуяла мертвое тѣло!
