... И то ужъ хорошо,
Что не затемнено нечестнымъ.
Этими словами онъ, конечно, вовсе не думаетъ сказать, что все то бѣло, что не затемнено чернымъ (это была бы большая нелѣпость),[1] а что достаточно ему и посредственности, чтобы не возбудить въ немъ хулы. "Не ищу я-говоритъ онъ — среди питающихся плодами широкозаселенной земли всецѣло безупречнаго человѣка, чтобы изъ-за него никого не хвалить; я доволенъ человѣкомъ посредственнымъ, лишь бы онъ не былъ нечестенъ. Всякаго люблю и хвалю (такъ какъ онъ обращается къ Питтаку, то и выражается Митилинскимъ нарѣчіемъ и употребляетъ форму έπαίνημι, а не επαινέω), и притомъ хвалю охотно (здѣсь, послѣ слова охотно, а не передъ нимъ, нужно остановиться въ чтеніи), лишь бы — говоритъ — не было нечестнаго поступка', а то есть и такіе, которыхъ приходится хвалитъ неохотно. Тебя, Питтакъ, я тоже никогда не хулилъ бы, если бы ты говорилъ хоть немного подходящее и истинное. Въ настоящемъ же случаѣ ты ужъ очень налгалъ о важнѣйшемъ дѣлѣ и думаешь, что говоришь истину; поэтому я и долженъ тебя порицать." "Вотъ какая мысль, Иродикъ и Протагоръ, заключается по моему въ нашемъ стихотвореніи."
На это отозвался Иппій: Хорошо, Сократъ, разъяснено стихотвореніе Симонида и тобою; но и я могъ бы вамъ на этотъ счетъ сказать превосходную рѣчь, если позволите.
"Да, Ипиій, — вмѣшивается Алкивіадъ, — но только послѣ; а теперь хорошо было бы, какъ и согласились между собою Протагоръ и Сократъ, чтобы Протагоръ, если еще хочетъ, спрашивалъ, а Сократъ отвѣчалъ, или, если онъ согласенъ отвѣчать Сократу, чтобы спрашивалъ Сократъ."
- ↑ Да, нелѣпость: изъ того, что что-нибудь не затемнено чернымъ, не слѣ. дуетъ еще, что оно бѣло (оно можетъ быть и желтымъ и краснымъ и т. д.); также было бы нелѣпо говорить (бѣлизна здѣсь служитъ образнымъ выраженіемъ совершенства, а чернота — нечестнаго), что все, что не нечестно, есть совершенство.
... И то уж хорошо,
Что не затемнено нечестным.
Этими словами он, конечно, вовсе не думает сказать, что всё то бело, что не затемнено черным (это была бы большая нелепость),[1] а что достаточно ему и посредственности, чтобы не возбудить в нём хулы. "Не ищу я-говорит он — среди питающихся плодами широкозаселенной земли всецело безупречного человека, чтобы из-за него никого не хвалить; я доволен человеком посредственным, лишь бы он не был нечестен. Всякого люблю и хвалю (так как он обращается к Питтаку, то и выражается Митилинским наречием и употребляет форму έπαίνημι, а не επαινέω), и притом хвалю охотно (здесь, после слова охотно, а не перед ним, нужно остановиться в чтении), лишь бы — говорит — не было нечестного поступка', а то есть и такие, которых приходится хвалит неохотно. Тебя, Питтак, я тоже никогда не хулил бы, если бы ты говорил хоть немного подходящее и истинное. В настоящем же случае ты уж очень налгал о важнейшем деле и думаешь, что говоришь истину; поэтому я и должен тебя порицать." "Вот какая мысль, Иродик и Протагор, заключается по моему в нашем стихотворении."
На это отозвался Иппий: Хорошо, Сократ, разъяснено стихотворение Симонида и тобою; но и я мог бы вам на этот счет сказать превосходную речь, если позволите.
"Да, Ипиий, — вмешивается Алкивиад, — но только после; а теперь хорошо было бы, как и согласились между собою Протагор и Сократ, чтобы Протагор, если еще хочет, спрашивал, а Сократ отвечал, или, если он согласен отвечать Сократу, чтобы спрашивал Сократ."
- ↑ Да, нелепость: из того, что что-нибудь не затемнено черным, не сле. дует еще, что оно бело (оно может быть и желтым и красным и т. д.); также было бы нелепо говорить (белизна здесь служит образным выражением совершенства, а чернота — нечестного), что всё, что не нечестно, есть совершенство.
