Страница:Протагор (Платон, Добиаш).pdf/49

Эта страница не была вычитана
46

доблесть, трудная въ самомъ началѣ, впослгьдствіи легкою станетъ[1], т. е. легко потопъ владѣть ею.

Продикъ, услыхавъ это, одобрилъ хеня. Протагоръ хе сказалъ: Въ твоемъ объясненіи, Сократъ, кроется бблыпая ошибка, чѣмъ въ самокъ объясняемомъ.

А я говорю: Плохо, стало быть, я сдѣлалъ, Протагоръ, и смѣшной я какой-то врачъ: лѣченіемъ я ухудшаю болѣзнь.

"Однако, это такъ" — говоритъ Протагоръ.

— Ка къ такъ?

"Большимъ — говоритъ — невѣждою былъ бы поэтъ, если бы онъ находилъ столь простымъ держаться на высотѣ доблести; весь міръ тебѣ скажетъ, что это и есть самое трудное".

— Какъ же, однако, кстати — говорю -- случился при нашемъ разсужденіи Продикъ, — ей ей! Надобно полагать, Протагоръ, что мудрость, какою одаренъ Продикъ, какая то давняя и божественная,[2] ведущая свое начало или отъ самого Симонида, или отъ временъ еще болѣе раннихъ. Ты, хотя и опытенъ во многомъ другомъ, однако, въ ней не такъ свѣдущъ, какъ я, ученикъ Продика. И теперь, я думаю, ты и не подозрѣваешь, что и Питтакову выраженію χαλεπόν Симонидъ, вѣроятно, придавалъ не такое значеніе, какое придаешь ему ты, и какое ему придавалъ Питтакъ. Ынѣ всегда Продикъ дѣлаетъ наставленіе относительно слова δεινός. Когда я, восхваляя тебя или кого-нибудь другого, выражаюсь, что вотъ Протагоръ какой мудрый и δεινός, то онъ восклицаетъ: Какъ несовѣстно тебѣ называть хорошее — δεινόν; δεινόν есть нѣчто нехорошее, и никто никогда не говоритъ о богатствѣ — δεινόν, о мирѣ -δεινός, о здравіи — δεινόν, а говорятъ δεινή (=ужасная) о болѣзни, о войнѣ о бѣдности, исходя изъ того, что δεινόν есть нѣчто нехорошее.

  1. Мѣсто изъ Исіода.
  2. Сказано, очевидно, не безъ ироническаго намека на восхваленіе Протагоромъ давности софистики (см. стр. 13.)
Тот же текст в современной орфографии

доблесть, трудная в самом начале, впослгьдствии легкою станет[1], т. е. легко потоп владеть ею.

Продик, услыхав это, одобрил хеня. Протагор хе сказал: В твоем объяснении, Сократ, кроется бблыпая ошибка, чем в самок объясняемом.

А я говорю: Плохо, стало быть, я сделал, Протагор, и смешной я какой-то врач: лечением я ухудшаю болезнь.

"Однако, это так" — говорит Протагор.

— Ка к так?

"Большим — говорит — невеждою был бы поэт, если бы он находил столь простым держаться на высоте доблести; весь мир тебе скажет, что это и есть самое трудное".

— Как же, однако, кстати — говорю -- случился при нашем рассуждении Продик, — ей ей! Надобно полагать, Протагор, что мудрость, какою одарен Продик, какая то давняя и божественная,[2] ведущая свое начало или от самого Симонида, или от времен еще более ранних. Ты, хотя и опытен во многом другом, однако, в ней не так сведущ, как я, ученик Продика. И теперь, я думаю, ты и не подозреваешь, что и Питтакову выражению χαλεπόν Симонид, вероятно, придавал не такое значение, какое придаешь ему ты, и какое ему придавал Питтак. Ыне всегда Продик делает наставление относительно слова δεινός. Когда я, восхваляя тебя или кого-нибудь другого, выражаюсь, что вот Протагор какой мудрый и δεινός, то он восклицает: Как несовестно тебе называть хорошее — δεινόν; δεινόν есть нечто нехорошее, и никто никогда не говорит о богатстве — δεινόν, о мире -δεινός, о здравии — δεινόν, а говорят δεινή (=ужасная) о болезни, о войне о бедности, исходя из того, что δεινόν есть нечто нехорошее.

  1. Место из Исиода.
  2. Сказано, очевидно, не без иронического намека на восхваление Протагором давности софистики (см. стр. 13.)