не ногу; а потому еели ты желаешь видѣть пасъ съ Крисономъ бѣгущими взапуски, то ты его, Критона, попроси поубавить ходу, такъ какъ я скоро ходить не могу, а онъ медленно можетъ. То же самое и теперь: если желаешь слышать насъ съ Протагоромъ, то ты его поироси продолжать но прежнему — отвѣчать кратко и только на вопросы; въ противномъ случаѣ, какая у васъ можетъ выйти бесѣда? Я всегда былъ того мнѣнія, что большая разница бесѣдовать и "говорить рѣчи".
"Но видишь ли, Сократъ, — говоритъ Каллій, — Протагоръ правъ, предоставляя себѣ говорить, какъ ему угодно, а ты опять можешь говорить, какъ ты для себя находишь удобнымъ".
Тогда Алкивіадъ, перебивъ Каллія, сказалъ: Не такъ ты говоришь, Каллій. Сократъ утверасдаегь, что онъ не привыкъ къ "длтмрѣчію“ и уступаетъ въ этомъ отношеніи Протагору; но я удивился бы, если бы онъ кому нибудь уступалъ въ искусствѣ вести настоящую бесѣду и въ умѣніи самому соблюдать, а отъ другого требовать строгой логичности въ разсужденіи. Итакъ, если Протагоръ сознается, что не умѣетъ вести бесѣду такъ, какъ Сократъ, то Сократу больше ничего не нужно. А если онъ хочетъ мѣряться съ Сократомъ, то пусть ведетъ бесѣду черезъ вопросы и отвѣты, и пусть не заводитъ по поводу каждаго вопроса длиниую рѣчь, нарочно затемняя дѣло, чтобы ускользнуть отъ ирлмаго отвѣта, и разбрасываясь до того, что большинство слушателей забываетъ, въ чемъ вопросъ. За Сократа, впрочемъ, я ручаюсь; онъ не забудетъ ничего, мало ли что онъ тамъ въ шутку говоритъ о своей забывчивости. Бообще, если позволено и намъ высказать свое мнѣніе, я нахожу, что правъ Сократъ, а не Протагоръ.
За АлкивІадомъ, помнится, говорилъ Критій, обращаясь къ Продику и Иппію: Каллію, видно, хотѣлось бы отстоять Протагора, а Алкивіадъ, во что бы ни вмѣшался, всегда будетъ горячиться. Намъ вовсе не слѣдуетъ горячиться ни за Сократа,
не ногу; а потому еели ты желаешь видеть пас с Крисоном бегущими взапуски, то ты его, Критона, попроси поубавить ходу, так как я скоро ходить не могу, а он медленно может. То же самое и теперь: если желаешь слышать нас с Протагором, то ты его поироси продолжать но прежнему — отвечать кратко и только на вопросы; в противном случае, какая у вас может выйти беседа? Я всегда был того мнения, что большая разница беседовать и "говорить речи".
"Но видишь ли, Сократ, — говорит Каллий, — Протагор прав, предоставляя себе говорить, как ему угодно, а ты опять можешь говорить, как ты для себя находишь удобным".
Тогда Алкивиад, перебив Каллия, сказал: Не так ты говоришь, Каллий. Сократ утверасдаегь, что он не привык к "длтмречию“ и уступает в этом отношении Протагору; но я удивился бы, если бы он кому нибудь уступал в искусстве вести настоящую беседу и в умении самому соблюдать, а от другого требовать строгой логичности в рассуждении. Итак, если Протагор сознается, что не умеет вести беседу так, как Сократ, то Сократу больше ничего не нужно. А если он хочет меряться с Сократом, то пусть ведет беседу через вопросы и ответы, и пусть не заводит по поводу каждого вопроса длиниую речь, нарочно затемняя дело, чтобы ускользнуть от ирлмого ответа, и разбрасываясь до того, что большинство слушателей забывает, в чём вопрос. За Сократа, впрочем, я ручаюсь; он не забудет ничего, мало ли что он там в шутку говорит о своей забывчивости. Бообще, если позволено и нам высказать свое мнение, я нахожу, что прав Сократ, а не Протагор.
За АлкивИадом, помнится, говорил Критий, обращаясь к Продику и Иппию: Каллию, видно, хотелось бы отстоять Протагора, а Алкивиад, во что бы ни вмешался, всегда будет горячиться. Нам вовсе не следует горячиться ни за Сократа,
