сахъ «добра и мира христіанамъ» и «сохраненія отъ погибели земли Русской». «Если кто скажетъ: Бога люблю, а брата не люблю, — ложь есть… Какъ хорошо и какъ пріятно жить братьямъ вмѣстѣ…»
Не слѣдуетъ забывать, что Посланіе писано въ 1096 г., почти наканунѣ Любечскаго съѣзда (1097 г.), — въ княжескомъ же вѣчѣ Мономахъ долженъ былъ видѣть лучшее и дѣйствительнѣйшее средство для «устроенья мира» въ духѣ христіанской любви. Цѣль Посланія, имѣвшаго въ виду конечно не одного Олега, — подготовить доводами христіанской морали почву для практическаго осуществленія идеи о братскомъ союзѣ, какъ учрежденіи, которое, защищая права и интересы однихъ членовъ княжескаго рода отъ нарушенія со стороны другихъ, тѣмъ самымъ служило бы охраною общаго мира. Дѣйствительность договора и крестнаго цѣлованія мыслима при томъ лишь условіи, если договаривающіяся стороны и желаютъ и могутъ, во имя высшихъ началъ, сдержать грубыя проявленія своего эгоизма и обуздать свои страсти, особенно же страсть къ самоуправству, къ пролитію «вскорѣ крови» того, кто насъ обидитъ, — и Мономахъ, въ Посланіи, старается внѣдрить въ сердце читателя смиреніе, готовность къ раскаянію, мысль о смертномъ часѣ, о томъ, что душа всего дороже на свѣтѣ. «Господь нашъ не человѣкъ, а Богъ всей вселенной, — что хочетъ, все творитъ во мгновенье ока, а претерпѣлъ же хуленье, плеванье и ударенье, и на смерть отдался, владѣя животомъ и смертью, — а мы что̀ такое? Грѣшные люди, — сегодня живы, а завтра въ гробѣ и забыты, — и другіе раздѣлятъ по себѣ собранное нами. Посмотри, братъ, на отцовъ нашихъ: что̀ они взяли съ собою? Ничего, кромѣ того, что сдѣлали для души своей». Тѣ же мысли и почти въ той же формѣ встрѣчаемъ и въ Поученіи. Какъ и въ этомъ послѣднемъ, Мономахъ въ Посланіи указываетъ на самого себя, какъ на примѣръ для подражанія. «Я предупредилъ тебя въ томъ, чего ожидалъ отъ тебя, — въ смиреніи и раскаяніи… Если тотъ мой грѣхъ, что ходилъ на тебя къ Чернигову за дружбу твою съ погаными, то каюсь… Пишу къ тебѣ не по нуждѣ: нѣтъ мнѣ никакой бѣды; пишу тебѣ для Бога, потому что мнѣ своя душа дороже цѣлаго свѣта».
Призывая братьевъ къ союзу, къ мирному разрѣшенію недоразумѣній и столкновеній, Мономахъ грозитъ упорствующимъ гнѣвомъ
сах «добра и мира христианам» и «сохранения от погибели земли русской». «Если кто скажет: бога люблю, а брата не люблю, — ложь есть… Как хорошо и как приятно жить братьям вместе…»
Не следует забывать, что Послание писано в 1096 г., почти накануне Любечского съезда (1097 г.), — в княжеском же вече Мономах должен был видеть лучшее и действительнейшее средство для «устроенья мира» в духе христианской любви. Цель Послания, имевшего в виду, конечно, не одного Олега, — подготовить доводами христианской морали почву для практического осуществления идеи о братском союзе как учреждении, которое, защищая права и интересы одних членов княжеского рода от нарушения со стороны других, тем самым служило бы охраною общего мира. Действительность договора и крестного целования мыслима при том лишь условии, если договаривающиеся стороны и желают, и могут, во имя высших начал, сдержать грубые проявления своего эгоизма и обуздать свои страсти, особенно же страсть к самоуправству, к пролитию «вскоре крови» того, кто нас обидит, — и Мономах в Послании старается внедрить в сердце читателя смирение, готовность к раскаянию, мысль о смертном часе, о том, что душа всего дороже на свете. «Господь наш не человек, а бог всей вселенной, — что хочет, все творит во мгновенье ока, а претерпел же хуленье, плеванье и ударенье, и на смерть отдался, владея животом и смертью, — а мы что такое? Грешные люди, — сегодня живы, а завтра в гробе и забыты, — и другие разделят по себе собранное нами. Посмотри, брат, на отцов наших: что они взяли с собою? Ничего, кроме того, что сделали для души своей». Те же мысли и почти в той же форме встречаем и в Поучении. Как и в этом последнем, Мономах в Послании указывает на самого себя как на пример для подражания. «Я предупредил тебя в том, чего ожидал от тебя, — в смирении и раскаянии… Если тот мой грех, что ходил на тебя к Чернигову за дружбу твою с погаными, то каюсь… Пишу к тебе не по нужде: нет мне никакой беды; пишу тебе для бога, потому что мне своя душа дороже целого света».
Призывая братьев к союзу, к мирному разрешению недоразумений и столкновений, Мономах грозит упорствующим гневом
