ники Макбета объявили его королемъ, послѣ чего онъ отправился въ Скону и тамъ, съ общаго согласія, короновался по установленному обычаю“.
“Сыновья Дункана, Малькольмъ Камморъ и Дональдъ Банъ, боялись, что Макбетъ посягнетъ и на ихъ жизнь, чтобы упрочить за собою престолъ, и бѣжали: Малькольмъ въ Англію, а Дональдъ въ Ирландію; короли англійскій и ирландскій ласково приняли юношей. Такимъ образомъ Макбетъ избавился отъ опасныхъ соперниковъ. Теперь всѣ силы свои онъ направилъ на то, чтобы снискать расположеніе знати и любовь народа: лордовъ онъ осыпалъ подарками и милостями, народу являлъ себя заботливымъ правителемъ и мудрымъ законодателемъ, водворяя справедливость и искореняя злоупотребленія, которыя вкрались при слабомъ и лѣнивомъ его предшественникѣ. Съ непокорными Макбетъ расправлялся строго и казнилъ даже такихъ могущественныхъ вассаловъ, какъ таны Кетнеса и Роса, за то, что они своимъ буйствомъ нарушали покой королевства. Словомъ, Макбетъ показалъ себя такимъ прекраснымъ правителемъ, что, если бы онъ кончилъ царствованіе такъ же, какъ началъ его, то его имя упоминалось бы на ряду съ именами достойнѣйшихъ государей. Но рвеніе Макбета было не искренне, и его тяготила необходимость постоянно обуздывать свои природныя наклонности“.
„По прошествіи десяти лѣтъ онъ сбросилъ личину и далъ волю своей врожденной жестокости. Страхъ быть смѣщеннымъ такъ же, какъ онъ смѣстилъ своего предшественника, нерѣдко преслѣдующій тирановъ и тѣхъ, кто путемъ преступленія достигъ престола, не покидалъ его. Онъ не могъ забыть предсказанія трехъ вѣщихъ сестеръ, обѣщавшихъ шотландскую корону потомкамъ Банко, и, чтобы сдѣлать невозможнымъ исполненіе этого пророчества, нанялъ убійцъ, которые должны были умертвить Банко и его сына Флинса, когда тѣ возвращались съ королевскаго ужина. Убійство не могло быть совершено въ дворцовыхъ стѣнахъ, чтобы на Макбета не пало подозрѣнія, а на домъ его поношенія. Банко былъ убитъ, но сынъ его спасся подъ покровомъ ночной темноты по милосердію Господа, предназначившаго ему иной, лучшій жребій. Друзья Флинса намекнули ему, что отецъ его погибъ не случайно, не въ уличной схваткѣ, какъ то желалъ представить Макбетъ, и что его (Флинса) жизнь подвергается большой опасности. Флинсъ принялъ къ свѣдѣнію слова своихъ доброжелателей, и бѣжалъ въ Валлисъ“.
(Тутъ хроникеръ дѣлаетъ отступленіе, чтобы прослѣдить родословную династіи Стюартовъ, происходившую отъ Банко).
„Но вернемся къ Макбету и продолжимъ его исторію съ того пункта, гдѣ мы остановились. Вы поймете, что послѣ убійства Банко Макбету ни въ чемъ не было удачи. Всякій боялся за свою жизнь и избѣгалъ попадаться на глаза королю. Съ своей стороны и король боялся всѣхъ и подъ разными предлогами сталъ истреблять тѣхъ, кого считалъ особенно опаснымъ. Наконецъ, онъ сталъ находить такое удовольствіе въ убійствѣ своихъ вассаловъ, что ничто не могло утолить его кровожадности. Изъ казней, по его мнѣнію, онъ извлекалъ двойную выгоду: во-первыхъ, избавлялся отъ тѣхъ, кого боялся; а во-вторыхъ, набивалъ свои сундуки имуществомъ казненныхъ, которое конфисковалъ въ свою пользу, и на пріобрѣтенныя такимъ образомъ деньги содержалъ отрядъ тѣлохранителей, оберегавшихъ его отъ злыхъ умысловъ тѣхъ, кто еще былъ въ живыхъ. Чтобы еще болѣе угнетать своихъ подданныхъ, тиранъ построилъ крѣпкій замокъ на вершинѣ Донзинанскаго холма, что въ Говри въ десяти миляхъ отъ Перта, съ котораго можно было сразу обозрѣвать Файфъ, Энгусъ, Стирмондъ и Ирнедель — такъ высокъ онъ былъ. Замокъ потребовалъ великихъ трудовъ и затратъ, потому что трудно было доставлять на такую высоту матеріалы для постройки. Но Макбетъ, рѣшившись довести работы до конца, приказалъ всѣмъ танамъ по очереди являться и принимать участіе въ постройкѣ. Когда очередь дошла до Макдуффа, тана файфскаго, онъ прислалъ необходимые для стройки матеріалы и рабочихъ, которымъ приказалъ трудиться добросовѣстно, чтобы не дать королю возможности обвинить его въ недостаткѣ усердія; лично же наблюдать за работами, какъ то дѣлали другіе, онъ не рѣшился, потому что подозрѣвалъ, что Макбетъ его не долюбливаетъ, и боялся быть схваченнымъ (это съ нѣкоторыми уже случилось). Макбетъ пріѣхалъ посмотрѣть, какъ подвигаются работы, и, замѣтивъ отсутствіе Макдуффа, оскорбился и сказалъ: „Вижу, что этотъ человѣкъ не станетъ повиноваться, пока его не замундштучатъ (till he be ridden with a snaffle), но я съумѣю съ нимъ справиться“. И съ тѣхъ поръ онъ возненавидѣлъ Макдуффа, потому ли,
