Страница:Полное собрание сочинений Н. С. Лескова. Т. 5 (1902).pdf/17

Эта страница была вычитана


или назадъ домой такимъ же манеромъ, это имъ, бывало, безъ отдыха нипочемъ сдѣлать. Какъ разнесутся, такъ только гляди, чтобы мимо не пролетѣли. А мнѣ въ ту пору, какъ я на форейторскую подсѣдельную сѣлъ, было еще всего одиннадцать лѣтъ и голосъ у меня былъ настоящій такой, какъ по тогдашнему приличію для дворянскихъ форейторовъ требовалось: самый пронзительный, звонкій и до того продолжительный, что я могъ это «дддиди-и-и-ттты-о-о» завести и полчаса этакъ звенѣть; но въ тѣлѣ своемъ силами я еще не могучъ былъ, такъ что дальніе пути не могъ свободно верхомъ переносить и меня еще присѣдлывали къ лошади, то-есть къ сѣдлу и къ подпругамъ, ко всему ремнями умотаютъ и сдѣлаютъ такъ, что упасть нельзя. Расколотитъ на смерть и даже не одинъ разъ сомлѣешь и чувство потеряешь, а все въ своей позиціи верхомъ ѣдешь, и опять, наскучивъ мотаться, въ себя придешь. Должность не легкая, за дорогу, бывало, нѣсколько разъ такія перемѣны происходятъ, то ослабѣешь, то исправишься, а дома отъ сѣдла совсѣмъ уже какъ неживого отрѣшатъ, положатъ и станутъ, давать хрѣнъ нюхать; ну, а потомъ привыкъ и все это нипочемъ сдѣлалось; еще, бывало, ѣдешь да все норовишь какого-нибудь встрѣчнаго мужика кнутомъ по рубахѣ вытянуть. Это форейторское озорство уже извѣстно. Вотъ этакъ мы разъ и ѣдемъ съ графомъ въ гости. Погода лѣтняя, прекрасная, и графъ сидятъ съ собакою въ открытой коляскѣ, батюшка четверней правитъ, а я впереди задуваю, а дорога тутъ съ большака свертываетъ и идетъ особый поворотъ верстъ на пятнадцать къ монастырю, который называется П… пустынь. Дорожку эту монахи справили, чтобы заманчивѣе къ нимъ ѣздить было: преестественно, тамъ на казенной дорогѣ нечисть и ракиты, одни корявые прутья торчатъ; а у монаховъ къ пустынѣ дорожка въ чистотѣ, разметена вся и подчищена, и по краямъ сажеными березками обросла и отъ тѣхъ березъ такая зелень и духъ, а вдаль полевой видъ обширный… Словомъ сказать, — столь хорошо, что вотъ такъ бы при всемъ этомъ и вскрикнулъ, а кричать, разумѣется, безъ пути нельзя, такъ я и держусь, скачу; но только вдругъ на третьей или четвертой верстѣ не доѣзжая монастыря, стало этакъ клонить подо взволочекъ и вдругъ я завидѣлъ тутъ впереди себя малую точку… что-то ползетъ


Тот же текст в современной орфографии

или назад домой таким же манером, это им, бывало, без отдыха нипочем сделать. Как разнесутся, так только гляди, чтобы мимо не пролетели. А мне в ту пору, как я на форейторскую подседельную сел, было еще всего одиннадцать лет и голос у меня был настоящий такой, как по тогдашнему приличию для дворянских форейторов требовалось: самый пронзительный, звонкий и до того продолжительный, что я мог это «дддиди-и-и-ттты-о-о» завести и полчаса этак звенеть; но в теле своем силами я еще не могуч был, так что дальние пути не мог свободно верхом переносить и меня еще приседлывали к лошади, то есть к седлу и к подпругам, ко всему ремнями умотают и сделают так, что упасть нельзя. Расколотит на смерть и даже не один раз сомлеешь и чувство потеряешь, а все в своей позиции верхом едешь, и опять, наскучив мотаться, в себя придешь. Должность не легкая, за дорогу, бывало, несколько раз такие перемены происходят, то ослабеешь, то исправишься, а дома от седла совсем уже как неживого отрешат, положат и станут, давать хрен нюхать; ну, а потом привык и все это нипочем сделалось; еще, бывало, едешь да все норовишь какого-нибудь встречного мужика кнутом по рубахе вытянуть. Это форейторское озорство уже известно. Вот этак мы раз и едем с графом в гости. Погода летняя, прекрасная, и граф сидят с собакою в открытой коляске, батюшка четверней правит, а я впереди задуваю, а дорога тут с большака свертывает и идет особый поворот верст на пятнадцать к монастырю, который называется П… пустынь. Дорожку эту монахи справили, чтобы заманчивее к ним ездить было: преестественно, там на казенной дороге нечисть и ракиты, одни корявые прутья торчат; а у монахов к пустыне дорожка в чистоте, разметена вся и подчищена, и по краям сажеными березками обросла и от тех берез такая зелень и дух, а вдаль полевой вид обширный… Словом сказать, — столь хорошо, что вот так бы при всем этом и вскрикнул, а кричать, разумеется, без пути нельзя, так я и держусь, скачу; но только вдруг на третьей или четвертой версте не доезжая монастыря, стало этак клонить подо взволочек и вдруг я завидел тут впереди себя малую точку… что-то ползет