на тѣлѣ прыщи да вереды, а у насъ избы чистыя и полы стланые — иди-ка по тропиночкѣ въ гору, тамъ есть бѣдная избушка — въ ней живетъ Маланья — голова баранья, она всѣхъ пущаетъ и тебя пуститъ.
— Спасибо вамъ, добрые хозяева, — отвѣчалъ старичокъ Живая Душа и пошелъ къ Маланьѣ.
А Маланья увидѣла его изъ окна и послала безрукаго Ерашку, чтобы звать его ужинать.
Ерашка добѣжалъ къ старику и кричитъ:
— Иди-ко-сь, дѣдко: тетушка Маланья наварила горшокъ снытки, сольцой посолила, зоветъ тебя ужинать.
Старикъ Живая Душа погладилъ Ерашку по головѣ.
— И то, — говоритъ: — къ вамъ иду. Другіе-то не пускаютъ.
И только влѣзъ въ избу, — тѣсно стало и сѣсть не на чемъ, а Маланья говоритъ:
— Садись, дѣдушка, со ребятками ѣшь, а я постою.
Сѣлъ дѣдко и поужиналъ, и заговорилъ но-учтивому и по-ласковому.
— Спасибо, — говоритъ: — тебѣ, что не спросила, откуда я и какъ меня звать по имени, а посадила хлѣба ѣсть. Я теперь пойду въ лѣсъ — у тебя тѣсно — всѣмъ намъ лечь негдѣ.
— Что ты! что ты! Живая Душа Божія! Въ лѣсу медвѣди и волки ходятъ — развѣ я тебя ночью туда выпущу! Здѣсь намъ всѣмъ мѣсто будетъ. Вотъ Ерашка на печку, а Живулька за печку, а ты тутъ протянись, гдѣ просторъ опростается, а мнѣ мое мѣсто найдется.
— Ну, будь по-твоему, — сказалъ старикъ, а самъ думаетъ: «гдѣ-же это ей-то самой мѣсто будетъ?»
Легъ, покрылся своей ветошью, да и уснулъ съ одного вздоха отъ усталости, а послѣ третьихъ пѣтуховъ проснулся — и видитъ: Маланья стоитъ на ногахъ и прядетъ кудель, которая у нея на колочекъ подъ потолкомъ приткнута.
Посмотрѣлъ на нее старикъ однимъ глазкомъ и говоритъ:
— А вѣдь это ты, тетка, должно-быть, и не ложилась.
А Маланья отвѣчаетъ:
— Да мнѣ, Живая Душа, и не хотѣлося.
Старикъ покачалъ головой и говоритъ:
— Ну-ну-ну! Водилъ, водилъ меня Господь долго по свѣту; думалъ я, что позабылъ Онъ меня и покинулъ, а Онъ привелъ меня въ отрадное мѣсто и сподобилъ узрѣть любовь чистую.
на теле прыщи да вереды, а у нас избы чистые и полы стланые — иди-ка по тропиночке в гору, там есть бедная избушка — в ней живет Маланья — голова баранья, она всех пущает и тебя пустит.
— Спасибо вам, добрые хозяева, — отвечал старичок Живая Душа и пошел к Маланье.
А Маланья увидела его из окна и послала безрукого Ерашку, чтобы звать его ужинать.
Ерашка добежал к старику и кричит:
— Иди-ко-сь, дедко: тетушка Маланья наварила горшок снытки, сольцой посолила, зовет тебя ужинать.
Старик Живая Душа погладил Ерашку по голове.
— И то, — говорит: — к вам иду. Другие-то не пускают.
И только влез в избу, — тесно стало и сесть не на чем, а Маланья говорит:
— Садись, дедушка, со ребятками ешь, а я постою.
Сел дедко и поужинал, и заговорил но-учтивому и по-ласковому.
— Спасибо, — говорит: — тебе, что не спросила, откуда я и как меня звать по имени, а посадила хлеба есть. Я теперь пойду в лес — у тебя тесно — всем нам лечь негде.
— Что ты! что ты! Живая Душа Божия! В лесу медведи и волки ходят — разве я тебя ночью туда выпущу! Здесь нам всем место будет. Вот Ерашка на печку, а Живулька за печку, а ты тут протянись, где простор опростается, а мне мое место найдется.
— Ну, будь по-твоему, — сказал старик, а сам думает: «где же это ей-то самой место будет?»
Лег, покрылся своей ветошью, да и уснул с одного вздоха от усталости, а после третьих петухов проснулся — и видит: Маланья стоит на ногах и прядет кудель, которая у нее на колочек под потолком приткнута.
Посмотрел на нее старик одним глазком и говорит:
— А ведь это ты, тетка, должно быть, и не ложилась.
А Маланья отвечает:
— Да мне, Живая Душа, и не хотелося.
Старик покачал головой и говорит:
— Ну-ну-ну! Водил, водил меня Господь долго по свету; думал я, что позабыл Он меня и покинул, а Он привел меня в отрадное место и сподобил узреть любовь чистую.
