пальцѣ, и вдругъ, повернувшись, сказалъ: — ну-съ, затѣмъ прошу прощенія, что обезпокоилъ, прощайте!
Тугановъ вступился въ его спасеніе.
— Полно, братецъ, приходить въ отчаяніе, — сказалъ онъ: — все это ничего не значитъ; мнѣ въ банкѣ обмѣняютъ твои бумажки, а ты бери у меня другія и строй памятникъ попу Савелію, я его любилъ.
И съ этимъ онъ подалъ Ахиллѣ два новые сторублевые билета, а его объѣдки прибралъ для пріобщенія къ фамильнымъ антикамъ.
Эта бѣда была поправлена, но начиналась другая: надо было сочинить такой памятникъ, какого хотѣлъ, но не могъ никакъ сообразить Ахилла.
Онъ и эту бѣду повергъ на воззрѣніе Туганова.
— Я хочу, Парменъ Семенычъ, — говорилъ онъ: — чтобы памятникъ за мои деньги былъ какъ можно крѣпкій и обширный.
— Пирамиду закажи изъ гранита.
Тугановъ велѣлъ подать себѣ изъ шкапа одну папку и, доставъ оттуда рисунокъ египетской пирамиды, сказалъ:
— Вотъ такую пирамиду!
Мысль эта Ахиллѣ страшно понравилась, но онъ усомнился, хватитъ ли у него денегъ на исполненіе? Онъ получилъ въ отвѣтъ, что если двухсотъ рублей не хватитъ, то Тугановъ, уважая старика Туберозова, желаетъ самъ приплатить все, что не достанетъ.
— А ты, — молвилъ онъ: — будешь строитель и строй по своему усмотрѣнію, что хочешь!
— Вотъ ужъ это… — заговорилъ-было, растерявшись, Ахилла, но вмѣсто дальнѣйшихъ словъ ударилъ поклонъ въ землю и, неожиданно схвативъ руку Туганова, поцѣловалъ ее.
Тугановъ былъ тронутъ: назвалъ Ахиллу «добрымъ мужикомъ» и предложилъ ему помѣститься у него въ мезонинѣ.
Дьяконъ немедленно перешелъ отъ семинаристовъ на дворъ къ предводителю и началъ хлопотать о заказѣ камня. Онъ прежде всего старался быть крайне осторожнымъ.
— Что такое? — говорилъ онъ себѣ: — вѣдь и вправду точно, куда я стремлюсь, туда слѣдомъ за мной и всѣ безпорядки.
И онъ молилъ Бога, хоть теперь, хоть разъ въ жизни,
