толковъ, враждующихъ между собою. Въ одномъ только я лично встрѣчалъ полное согласіе. Это въ отзывахъ о „турчинѣ“. Всѣ вспоминаютъ о временахъ турецкаго владычества съ какимъ-то особеннымъ теплымъ, почти мечтательнымъ чувствомъ. Я старался разобраться въ этомъ странномъ на первый взглядъ явленіи: славяне, даже больше — выходцы изъ той же Россіи безпощадно дерутся между собою и въ то же время поминаютъ добрымъ словомъ варварскія времена турецкаго владычества...
II.
Можетъ быть, это оттого, что турецкое владычество для Добруджи — прошлое. „Что прошло, то будетъ мило“... Надъ Тульчей, по бабадагской дорогѣ сохранились еще до сихъ поръ слѣды турецкой крѣпости, разрушенной послѣ берлинскаго трактата. Теперь на остаткахъ валовъ и канавъ пасутся овцы. Но когда-то это было орлиное гнѣздо, откуда турки владычествовали надъ городомъ и равниной. Много ходитъ яркихъ разсказовъ о произволѣ и насиліяхъ нашей военщины... И до сихъ поръ мѣстная архитектура городскихъ зданій сохранила еще отпечатокъ того времени: старые дома закрыты отъ улицъ сплошными стѣнами безъ дверей и оконъ. Это, конечно, не затѣмъ, чтобы отстрѣливаться изъ-за заборовъ: все равно не защитишься. Но когда черезъ городъ проходили временами дикія орды курдовъ, арнаутовъ, башибузуковъ или просто знатный паша проѣзжалъ съ буйной челядью, они вливались, какъ вода, въ плохо запертыя ворота, наскоро грабили, насиловали женшинъ и выскакивали опять, сверкая дикими улыбками на бронзовыхъ лицахъ. Управы найти было не у кого. Наконецъ, волна эта прошла въ послѣдній разъ въ 1877 году. Даже паша, командовавшій крѣпостью, прислалъ внизъ, въ городъ, предупрежденіе, чтобы жители покрѣпче запирали ворота. Онъ получилъ свой бакшишъ, чтобы избавить городъ отъ стоянки уходящаго отряда, но не ручался за то, что можетъ произойти мимоходомъ. И городъ весь трепеталъ въ своихъ дворахъ, за крѣпко запертыми воротами; жители прятались даже въ погреба и подвалы, пока по извилистымъ улицамъ тянулись дикіе всадники въ пестрыхъ одеждахъ, на поджарыхъ аргамакахъ. Земля стонала надъ головами отъ топота копытъ, и только когда этотъ гулъ затихъ и смолкли дикіе крики и визгливая музыка азіатовъ, христіане стали выползать на свѣтъ Божій.
