господинъ въ сѣромъ костюмѣ прочиталъ протоколъ и постановилъ рѣшеніе за непрививку оспы… И придунайская, вольница чувствуетъ, что это рѣшеніе сильнѣе всей турецкой урвани, которая налетала, какъ буря, и какъ буря исчезала. Современное государство смыкается кругомъ, неодолимое и сильное,—то самое, отъ котораго они убѣгами съ Игнатомъ Некрасовымъ въ эти опасныя и пустынныя степи.
И что всего хуже,—это сила роковая, стихійная, почти пассивная. Потомки атамана Некрасова чувствуютъ себя, точно на островѣ, со всѣхъ сторонъ охваченномъ волнами все приливающаго новаго государственнаго уклада…
— Что же у васъ будетъ дальше?—спрашиваю я, чтобы нарушить тяжелое молчаніе.
— А что будеть!—раздраженно прорывается экспансивный Иванъ.—Мы, бѣлокриницкіе, подчиняемся, приняли и воспу, завели и книги.
— Ваше дѣло,—холодно говоритъ гребецъ.
— А вы обмерзѣли уже и намъ, и правительству. Что вамъ надо, хоть и отъ рамуна? Что онъ вамъ вѣру стѣснилъ, крестъ отнялъ?.. Чего вы шукаете? Вамъ надо, чтобы васъ рамунъ сослалъ отсюдова!
— Куда онъ насъ сошлетъ? Его здѣсь не было, а мы уже были.
— Мало ли что! Всетаки царскій указъ надо исполнять. У нихъ король—все одно, что царь…
Я сижу близко отъ сына бѣглопоповскаго начетчика и обращаюсь къ нему съ вопросомъ объ оспѣ. Онъ кинулъ быстрый взглядъ… Вопросъ ставилъ его въ неловкое положеніе, но онъ всетаки принялъ вызовъ.
— Видите, господинъ,—отвѣтилъ онъ съ полной объективностію:—насчетъ воспы говорится…
— А у тебя прищеплена?—ядовито перебилъ Иванъ, уставившись въ него своими маленькими сверкающими глазами.
— Обо мнѣ нѣтъ рѣчи!.. Воспа, господинъ, признается, за печать антихриста. Въ соборникѣ Ипполита, папы римскаго, говорится, что антихристъ будетъ ставить свои печати, подъ видомъ, какъ бы для болѣзни.
— Не для болѣзни, неправда,—горячо возразилъ Иванъ,—а сказано, что придетъ скудость и будетъ подманивать раздачею хлѣба…
— То особо, а также и подъ видомъ болѣзни…
Иванъ Гавриловъ посмотрѣлъ на говорившаго долгимъ загорѣвшимся взглядомъ. Какое-то неосторожное полемическое словцо готово было сорваться по адресу лицемѣрнаго защитника антихриста, но тотъ не смутился и продолжалъ:
