ный, то какой совѣтъ подашь ты намъ о законодательствѣ для города Магнезіи? Узаконять ли что или нѣтъ? какъ же нѣтъ? скажу я. Итакъ раздѣляешь ли ты преступленія на произвольныя и непроизвольныя? за произвольныя положишь ли большія нанаказанія, а за непроизвольныя меньшія? Или за всѣ равныя, такъ какъ бы не было преступленій совершенно произвольныхъ?
Кл. Провильно говоришь ты, почтенный; но къ чему намъ послужатъ слава сіи?
Аѳ. Прекрасный вопросъ! во первыхъ онѣ послужатъ намъ къ тому...
Кл. Къ чему?
Аѳ. Припомнимъ, какъ мы сказали и теперь и прежде, что относительно справедливости мы находимся въ великомъ замѣшательствѣ и несогласіи; взявъ сіе въ разсужденіе, опять вопросимъ себя самихъ: не разрѣшивши своего сомнѣнія о семъ предметѣ и не опредѣливши, чѣмъ различаются между собою, принятые законодателями всѣхъ временъ и всѣхъ государствъ два вида преступленій, произвольныхъ и непроизвольныхъ, различіе на которомъ основаны ихъ законы; останемся ли мы довольны тѣмъ, что повторимъ сіе изрѣченіе какъ оракульское и тѣмъ однимъ окончимъ, и не подтвердивъ справедливости сказаннаго доводами, будемъ предписывать законы? Ето невозможно. Но напередъ необходимо объяснить сіи два
ный, то какой совет подашь ты нам о законодательстве для города Магнезии? Узаконять ли что, или нет?» — «Как же нет?» — скажу я. — «Итак, разделяешь ли ты преступления на произвольные и непроизвольные? За произвольные положишь ли большие наказания, а за непроизвольные — меньшие? Или за все равные так, как бы не было преступлений совершенно произвольных?»
Кл. Правильно говоришь ты, почтенный; но к чему нам послужат слова сии?
Аф. Прекрасный вопрос! Во-первых, они послужат нам к тому...
Кл. К чему?
Аф. Припомним, как мы сказали и теперь и прежде, что относительно справедливости мы находимся в великом замешательстве и несогласии; взяв сие в рассуждение, опять вопросим себя самих: не разрешивши своего сомнения о сем предмете и не определивши, чем различаются между собою принятые законодателями всех времен и всех государств два вида преступлений, произвольных и непроизвольных, различие на котором основаны их законы, останемся ли мы довольны тем, что повторим сие изречение как оракульское и тем одним окончим и, не подтвердив справедливости сказанного доводами, будем предписывать законы? Это невозможно. Но наперед необходимо объяснить сии два
