если кто приходитъ съ какимъ либо художествомъ, должно быть не долѣе двадцати лѣтъ отъ написанія; потомъ сохраняя весь порядокъ благочинія, онъ платитъ немаловажную подать, и за то уже свободенъ отъ всякой пошлины за продажу и покупку. По прошествіи же сего срока онъ, взявъ свое имѣніе, отходитъ. Но если въ теченіи сего времени случится ему оказать какую либо отличную услугу городу, и онъ убѣдитъ совѣтъ и народное собраніе или отсрочить для него время удаленія, или позволить ему остаться на всю жизнь свою; то онъ получаетъ удовлетвореніе по просьбѣ своей и по разсмотрѣнію города. Для дѣтей же поселенцовъ, если они ремесленники и достигли пятнадцатилѣтняго возраста, время поселенія начинается отъ слѣдующаго года. Въ теченіи двадцати лѣтъ потомъ они могутъ жить, гдѣ пожелаютъ. Ктожь и послѣ сего хочетъ остаться, тотъ долженъ просить позволенія. Отходящій уничтожаетъ всѣ записи, кои были сдѣланы на него у архонтовъ.
если кто приходит с каким-либо художеством, должно быть не долее двадцати лет от написания; потом, сохраняя весь порядок благочиния, они платит немаловажную подать, и за то уже свободен от всякой пошлины за продажу и покупку. По прошествии же сего срока он, взяв свое имение, отходит. Но если в течение сего времени случится ему оказать какую-либо отличную услугу городу, и он убедит совет и народное собрание или отсрочить для него время удаления, или позволить ему остаться на всю жизнь свою; то он получает удовлетворение по просьбе своей и по рассмотрению города. Для детей же поселенцев, если они ремесленники и достигли пятнадцатилетнего возраста, время поселения начинается от следующего года. В течение двадцати лет потом они могут жить, где пожелают. Кто ж и после сего хочет остаться, тот должен просить позволения. Отходящий уничтожает все записи, кои были сделаны на него у архонтов.
