обидъ со стороны другихъ, какъ противодѣйствуя, защищаясь и твердо отражая удары на самаго противника. Безъ мужественнаго духа сіе невозможно. Впрочемъ сіи порывы раздраженнаго не всегда неудобоизлѣчимы. Надлежитъ помнить, что всякой противъ своей воли дѣлается несправедливымъ; ибо никто никогда самъ собою не домогался величайшаго зла, особливо въ дѣлахъ важнѣйшихъ; душа и истинна, какъ мы сказали, важнѣе всего; кто жь добровольно согласится подвергнуть ужасной болѣзни благороднѣйшую часть самаго себя и страдать цѣлую жизнь? Всякой человѣкъ несправедливый болѣе достоинъ состраданія; но сострадать можно только о томъ, въ комъ зло еще удоболѣчимо; предъ симъ должно претворять гнѣвъ на кротость и не питать къ нему ожесточенія и ненависти свойственной женщинамъ; только противъ злаго и совершенно погибшаго должно показывать гнѣвъ свой. По сему то, говорю, добрый долженъ быть и мужественнымъ и кроткимъ.
Величайшее зло, какъ бы врожденное, скрывается въ душѣ нашей, которое всякой извиняетъ въ себѣ, и отъ котораго никто не думаетъ изцѣлиться. Я говорю о самолюбіи; оно проистекаетъ изъ самой природы нашей; но въ самомъ дѣлѣ чрезмѣрная любовь къ самому себѣ есть причина всѣхъ нашихъ погрѣшностей. Любящій слѣпъ къ любимому
обид со стороны других, как противодействуя, защищаясь и твердо отражая удары на самого противника. Без мужественного духа сие невозможно. Впрочем сии порывы раздраженного не всегда неудобоизлечимы. Надлежит помнить, что всякий против своей воли делается несправедливым; ибо никто никогда сам собою не домогался величайшего зла, особливо в делах важнейших; душа и истина, как мы сказали, важнее всего; кто ж добровольно согласится подвергнуть ужасной болезни благороднейшую часть самого себя и страдать целую жизнь? Всякий человек несправедливый более достоин сострадания; но сострадать можно только о том, в ком зло еще удоболечимо; пред сим должно претворять гнев на кротость и не питать к нему ожесточения и ненависти свойственной женщинам; только против злого и совершенно погибшего должно показывать гнев свой. Посему-то, говорю, добрый должен быть и мужественным и кротким.
Величайшее зло, как бы врожденное, скрывается в душе нашей, которое всякий извиняет в себе, и от которого никто не думает исцелиться. Я говорю о самолюбии; оно проистекает из самой природы нашей; но в самом деле чрезмерная любовь к самому себе есть причина всех наших погрешностей. Любящий слеп к любимому
