рѣшился бы утверждать, что кто-нибудь изъ нихъ не прекрасенъ и несчастливъ? — Конечно, нѣтъ. — Но развѣ ты не называешь счастливыми тѣхъ, которые обладаютъ добромъ и красотою? — Разумѣется, да. — Но развѣ ты не допустилъ уже относительно Эроса, что онъ по недостатку добра и красоты какъ-разъ желаетъ того, чего ему недостаетъ? — Совершенно вѣрно. — Но какимъ же образомъ могъ бы быть богомъ тотъ, кто непричастенъ ни доброму ни прекрасному? — Повидимому, это невозможно. — Такъ видишь, сказала она, и ты не признаешь Эроса богомъ.
XXIII. Но что же представляетъ собою Эросъ? — спросилъ я. — Онъ смертенъ? — Отнюдь нѣтъ. — Но что же онъ, наконецъ? — Онъ, подобно только-что сказанному мною, есть нѣчто среднее между смертнымъ и безсмертнымъ. — Что же именно, Діотима? — Онъ, Сократъ, — великій демонъ; вѣдь, всякій демонъ занимаетъ среднее мѣсто между богами и людьми. — Но какою особенною силою, сказалъ я, обладаетъ этотъ демонъ? — Силою истолкователя и посредника между богами и людьми, силою переносить на небеса молитвы и жертвоприношенія людей и возвѣщать съ небесъ заповѣди боговъ и воздаянія за принесенныя имъ жертвы. Находясь между тѣми и другими, демонъ заполняетъ промежуточное пространство, такъ что все объединяется само въ себѣ внутреннею связью. Черезъ него идетъ всякое предсказаніе и искусство жрецовъ, имѣющихъ отношеніе къ жертвоприношеніямъ, священнымъ таинствамъ, заклятіямъ и всякаго рода чарованіямъ и колдовству. Вѣдь, божество не сближается съ человѣкомъ, а благодаря
решился бы утверждать, что кто-нибудь из них не прекрасен и несчастлив? — Конечно, нет. — Но разве ты не называешь счастливыми тех, которые обладают добром и красотою? — Разумеется, да. — Но разве ты не допустил уже относительно Эроса, что он по недостатку добра и красоты как раз желает того, чего ему недостает? — Совершенно верно. — Но каким же образом мог бы быть богом тот, кто непричастен ни доброму ни прекрасному? — По-видимому, это невозможно. — Так видишь, сказала она, и ты не признаешь Эроса богом.
XXIII. Но что же представляет собою Эрос? — спросил я. — Он смертен? — Отнюдь нет. — Но что же он, наконец? — Он, подобно только что сказанному мною, есть нечто среднее между смертным и бессмертным. — Что же именно, Диотима? — Он, Сократ, — великий демон; ведь, всякий демон занимает среднее место между богами и людьми. — Но какою особенною силою, сказал я, обладает этот демон? — Силою истолкователя и посредника между богами и людьми, силою переносить на небеса молитвы и жертвоприношения людей и возвещать с небес заповеди богов и воздаяния за принесенные им жертвы. Находясь между теми и другими, демон заполняет промежуточное пространство, так что всё объединяется само в себе внутреннею связью. Через него идет всякое предсказание и искусство жрецов, имеющих отношение к жертвоприношениям, священным таинствам, заклятиям и всякого рода чарованиям и колдовству. Ведь, божество не сближается с человеком, а благодаря
