но натолкнулся на такое противодействие, что перестал, и пришел к убеждению, что единственное средство, это — устранение убийством. Я видел, что министерство юстиции могло привлекать его за нарушение уголовных законов, но ни одно дело не возникает, никто не смеет к нему притронуться. Я говорил с председателем Совета министров — то же самое: «Оставьте, это не ваше дело». Никакого больше хода не было. Я пришел к убеждению, что единственно можно устранить его таким путем, как убийство. Мне казалось, что он губит положение России.
Председатель. — Вы изволили сказать относительно уголовных дел, которые нельзя было двинуть. Было одно дело у вас и у Белецкого, которым можно было держать Распутина в руках. Вы, может быть, его некоторое время в руках и продержали этим способом?
Хвостов. — Нет, пароходный скандал был до меня.
Председатель. — Да, да, он был до вас, но он был вами использован. Вы помните, что там был составлен протокол об оскорблении государыни и детей царских.
Хвостов. — Нет, я этого дела не помню. Наоборот, у меня были другие данные, чтобы его держать в руках. Он вызывал какую-то публичную женщину к себе под видом великой княжны.
Председатель. — Ольги?
Хвостов. — Этим путем можно было воспользоваться, но когда я об этом докладывал, я видел, что это решительно невозможно.
Председатель. — А вопрос о том, что он где-то на пароходе поносил императрицу, которая была очень дорога императору, и дочерей его, это дело вы не использовали?
Хвостов. — Нет, я это не использовал, но я использовал гораздо большее, — я доложил императору о том, что он публичную женщину вызывал под видом его дочери. Но это, как об стену горох.
Председатель. — Здесь дочь, а там сама императрица. Это могло быть более сильным ударом. Почему вы считаете, что оскорбление дочери хуже, чем жены?
Хвостов. — Потому, что эти слова неизвестны.
Председатель. — Как вам известно, прилетел губернатор или вице-губернатор и привез вам полицейский протокол.
Хвостов. — Нет, это не мне.
Председатель. — Виссарионову, Белецкому?
Хвостов. — Этого дела и полицейского протокола у меня в руках не было, и во всяком случае, у меня было достаточно дел о Распутине моего наблюдения.
Председатель. — Ваше наблюдение про распутство Распутина, а тут такой яркий факт.
