Председатель. — Это мы знаем. Вы сказали в Государственной Думе понравившуюся речь о немецком вопросе, это было, по тому времени, удачное выступление.
Хвостов. — Ко мне вообще и раньше относилась хорошо вдовствующая императрица Мария Федоровна.
Председатель. — Но вам известно, что Мария Федоровна в последние годы, и, в частности, в тот год, когда вы были назначены министром внутренних дел, потеряла свое влияние на молодой двор?
Хвостов. — С ней считались в смысле назначений, хотя и были в дурных отношениях. Она меня называла своим и говорила, что нужно только принять меры, чтобы Александра Федоровна не препятствовала моему назначению, что она знает желание сына иметь меня в качестве министра внутренних дел.
Председатель. — Но вы прошли не через Марию Федоровну?
Хвостов. — Нет, я говорю вам подробности. Я стал предпринимать меры к тому, чтобы обезвредить Александру Федоровну.
Председатель. — Через кого вы предпринимали меры?
Хвостов. — В этом отношении способствовал мне князь Андроников. Так как я знал, что он имеет туда ход, то, познакомившись с ним у одного знакомого, сказал ему, что я не прочь. Так как они не знали, кто бы мог быть министром внутренних дел, то охотно пошли мне навстречу. Я воспользовался тем, что не было Распутина, и мне удалось быть представленным Александре Федоровне, с которой у меня был разговор, не помню — один или два раза. Она высказала, что против меня ничего не будет возражать, если охрана Распутина будет возложена на Белецкого. Я был представлен государю и назначен министром внутренних дел, при чем вся политическая часть, полиция и перлюстрационная часть были от меня взяты с самого начала. Мне было поставлено условием, чтобы эта часть была предоставлена Белецкому и чтобы он пользовался правами министра внутренних дел по отношению, к перлюстрационной части.
Председатель. — Нам нужно знать, каким образом составился триумвират из Белецкого, князя Андроникова и вас для использования Распутина в ваших целях?
Хвостов. — Когда приехал Распутин, он отнесся неблагожелательно к моему назначению, по крайней мере, я так слышал. Потом его уговорили, быть может, Андроников и другие, что во мне ничего такого нет, что он может быть спокоен, тем более, что Белецкий его охраняет. Я пытался подойти ближе к Распутину и ко всем его окружающим, чтобы его узнать, чтобы выяснить их слабые стороны и с ним покончить. Белецкий стал обходить меня, окружать меня сыском, стараясь узнать, каким образом меня обезвредить так, чтобы я ничего не мог с Распутиным сделать.
