Иванов. — Не говорил ли Горемыкин, что дело войны Думы не касается, что это дело — фронтовых и военных властей?
Милюков. — В этом заседании — не помню, чтобы он это говорил, он произнес только несколько фраз…
Председатель. — Несмотря на краткость сессии, бюджет был принят Государственной Думой?
Милюков. — Да… Затем началось поступление все более и более ужасающих сведений с фронта… В январе мы имели только первые сведения от некоторых товарищей, которые были на фронте (Демидов привез грозные сведения, затем Пуришкевич). А тут эти сведения стали поступать уже в массе и стали известны не только нашему кружку, но и обществу… Так что настроение сгущалось, и уже нельзя было скрывать отрицательных сторон положения армии. Я помню, что именно тогда и был поставлен в Думе вопрос о возобновлении сессии, именно — в мае, когда председатель Думы вернулся с Галицийского фронта и рассказал общую картину отступления… Тогда мы решили серьезно требовать скорейшего возобновления сессии Думы, и притом длительной сессии… В мае же мне пришлось готовить доклад для ближайшей конференции партии «Народной свободы», в которой был намечен первый проект той программы, которой мы хотели наполнить ближайшую Думскую сессию… Совета старейшин не было; был только «Комитет помощи раненым», состоявший из небольшого числа членов Думы. И в этом комитете, в конце мая, был поставлен вопрос о скорейшем созыве Думы. Затем мы просили председателя выписать всех членов Думы, и в первую неделю июня они приехали… В этот момент происходила конференция партии к.-д. (между 6 и 8 июня), и мы здесь выработали список тех неотложных вопросов внутреннего законодательства, которые должны были быть поставлены на рассмотрение сессии, — так что мы составили план будущей сессии Думы. С этим предложением мы вошли и в совет старейшин. В совете старейшин дело тянулось довольно долго, потому что председатель Думы вошел в переговоры с Горемыкиным, и Горемыкин очень уклончиво ставил вопрос о возобновлении сессии Думы… Я теперь точно не восстановлю всех дат, но мне кажется, что на эти Переговоры ушла вся вторая половина июня, — словом, дело тянулось до тех пор, пока собрались все члены Думы и когда у нас вместо комитета помощи раненым открылся формальный сениорен-конвент. Тогда мы вплотную поставили наше требование о созыве Государственной Думы на определенной длительной программе ее деятельности… Горемыкин уклонился и от указания времени созыва и в особенности от того, чтобы эта сессия была длительная. Из его переговоров с председателем для нас стало ясно, что если даже сессия откроется, он хотел бы оттянуть объяснения правительства, поставив вперед комиссионную думскую работу… Мы
