оказывается, что правительство настолько не доверяет народному представительству, что хочет даже нарушить основные законы!.. Ибо, по основным законам, раз в год, для утверждения бюджета, Дума должна собираться, и, если она с 26-го июля до ноября не была бы собрана, мы считали бы это нарушением основных законов. В виду этого, в совете старейшин решили немедленно сделать заявление министру-председателю. Он, под разными предлогами, отклонил встречу с нами, и мы, представители всех фракций, отправились к Кривошеину. Я помню, что мы с Хвостовым ехали на это свидание на одном извозчике и были двумя первыми ораторами, заявившими Кривошеину, что нельзя прерывать сессию Думы на такой большой срок, что этим подрывается в корне то настроение единодушия, которое создалось, и что совершенно необходимо назначить более близкий срок…
Председатель. — Это было уже после заседания Думы?
Милюков. — Нет, это было 24-го или 25-го июля, за день пли за два перед этим заседанием.
Председатель. — Но правительству тогда уже стало известно отношение Думы к моменту? Решая не созывать Думу до ноября следующего года, правительство знало отношение думских кругов к нему и к вопросу о войне?
Милюков. — Правительство до последней минуты опасалось отношения Думы и к войне и к нему. Хотя и видно было, что к этому идет: был ряд выступлений оппозиционных групп, настроение печати было такое, но правительство было так тревожно и опасливо настроено, что оно не вполне доверяло тому настроению, которое уже сказывалось в оппозиционных органах. Во всяком случае, этому, очевидно, не верил Маклаков. Кривошеин же ясно представлял себе, как это мы видели из разговоров с ним, действительное положение…
Председатель. — Маклаков не верил или не хотел верить — это остается уже на его совести…
Милюков. — Да, конечно!.. Затем Кривошеин, действительно, доложил о нашем заявлении совету министров, и мы узнали, что решили отложить не позднее февраля… Здесь впервые является эта формула «не позднее» — такое неопределенное обозначение… Собственно говоря, мы имели возможность наблюдать за ходом дел правительства и раньше этого времени, так как в бюджетной комиссии перед нами проходили все представители ведомств. Я припоминаю, что тогда уже нам стало известно, что Маклаков (говорили, что и Щегловитов) составили записку государю, в которой выражали определенный взгляд на необходимость скорейшего окончания войны и примирения с Германией, указывая на политическое значение дружбы с ней и на политическую опасность сближения с нашими союзниками после войны… Такие сведения у нас были относительно записки Маклакова, и говорили, что она подписана
