Страница:Падение царского режима. Том 6.pdf/308

Эта страница была вычитана


которые тоже показали, что Горемыкин вмешивается в наши законодательные и бюджетные права. Председатель совета министров изменил титул одного из наших законов, что мы считали явным нарушением наших законодательных прав. Затем произошла еще следующая история с нашим бюджетным законом. Мы ввели так называемую «поправку Годнева», по которой ведомствам запрещалось расходовать суммы дробными частями. Обыкновенно было так: чтобы избегнуть запрещения расходовать выше такой-то суммы, они расходовали дробными частями по несколько раз, и таким образом в сумме получалась цифра, которую они не могли расходовать. И фактически это происходило… Так вот, эта поправка Годнева вводила запрещение расходовать частями. Эта поправка была введена в мотивирующую часть закона о росписи. Государственный совет отделил закон о росписи (т.-е. цифровую часть) от закона который заключал в себе мотивирующую поправку Годнева. Последовала ожесточенная борьба, которая закончилась уже после роспуска Государственной Думы, и Дума, как таковая, уже реагировать не могла… Это был последний момент дореволюционной борьбы. Кончилось тем, что после роспуска Думы государственный совет провел вместо одного бюджетного закона, два закона, т.-е. отделил заголовок от цифры… А это мы считали недопустимым: мы считали, что в силу этого падает закон… Кажется, что все это мелочи, частности, — но это глубоко врезывается в существо законодательных бюджетных прав Думы! .. И мы всегда, во всех этих случаях рассматривали претензии правительства, как прямое нарушение наших законодательных бюджетных прав… Вторая сессия закончилась, таким образом, ярким и резким диссонансом: с одной стороны — нашей борьбой против Горемыкина; с другой стороны — этим проведением закона о росписи, который должен был вызвать реакцию в следующей сессии Думы. В тот же период входит и наша борьба с Маклаковым… Я забыл, — когда он стал министром?

Председатель. — С 16-го декабря 1912 года.

Милюков. — Значит, он вошел в министерство после начала деятельности 4-й Думы… С ним мы вели борьбу, которая тоже имела отношение к принципиальному вопросу — о правах Думы. Маклаков с самого начала публично заявил, что он был всегда и останется членом «союза русского народа», и поставил себя прямо под удар. Он очень резко повел эту борьбу… Это была параллельная линия с Горемыкинской линией. Мне приходилось выступать против Маклакова (это, вероятно, была вторая сессия), когда он пробовал определить отношения совета министров и отдельных министров к Думе. Я помню, что он воспользовался целым рядом выражений, которые я считал себя в праве сопоставить с актом 6-го августа, т.-е. законом о законосовещатель-