вило меня решить, что он и есть тот самый, кто сообщил об этом.
Тов. предс. Смиттен. — Позвольте в связи со сказанным поставить один маленький вопрос. Вы сказали, что Абросимов принадлежал к числу лиц наиболее крайних. Вы не можете вспомнить с его стороны такого выступления, которое бросалось бы в глаза, как противоречие действующему тогда закону? Нам это интересно потому, что он выступал в качестве агента охранного отделения. Можете вы как-нибудь конкретизировать крайность его взглядов?
Гучков. — Нет. Он выступал особенно резко на втором съезде.
Тов. предс. Смиттен.— Там все показания записывались стенографически?
Гучков. — Да, вероятно. Если он и позволял себе очень большие резкости, такие, как призыв к восстанию, то этого вероятно цензурный карандаш нашего председателя Коновалова не допустил, так что, может быть, вы этого и не найдете; но вообще у нас сложилось убеждение, что этот человек стоит за крайние лозунги. Он всегда толкал на самые резкие выступления. Кажется, относительно Абросимова все.
Председательствующий. — Когда вы ездили к кн. Голицыну, как он отнесся к этому вопросу?
Гучков.— Он сказал мне и Коновалову, что он совершенно разделяет нашу точку зрения в том смысле, что даже, если есть какие-нибудь несерьезные, полицейского характера, правонарушения в деятельности рабочей группы, то будет просто политически неумно принимать по отношению к ним такие вызывающие меры. Я ему говорил, что не только Гвоздев и его товарищ, но и мы с Коноваловым самым оппозиционным образом настроены против власти, даже оттенка не видим. Мы говорили: «Вы имейте в виду, что все русское общество так настроено. Если бы вам пришлось за такое умонастроение арестовывать людей, то вам всех придется арестовать». Он сказал, что тут могла быть ошибка, что все это он знает, еще раз поднимет это дело, и окажет содействие. Так что у меня осталось впечатление, что кн. Голицын был бы на нашей стороне, если бы это дело еще раз дошло до обсуждения в совете министров.
Председательствующий. — Вы изволили сказать, что вы к Протопопову не обращались. Казалось бы, к кому и обратиться, как ни к министру внутренних дел, по распоряжению которого был сделан этот арест. Почему вы к Протопопову не считали возможным обратиться? Это вопрос не праздный, он имеет для нас весьма важное значение.
Гучков. — Дело в том, что я знал, во-первых, то, что Протопопов совершенно сознательно ведет борьбу против военно-про-
