на-глаз, он сам принадлежал к царской семье из самых старых, человек, перед которым не надо было прикидываться, человек, за которого он также отрекся (хотя он и не имел права на престол), так что, казалось бы, что отзвук хотя какой-нибудь переживаемой трагедии должен был быть.
Гримм. — Когда зашел вопрос о назначении князя Львова и относительно назначения верховного главнокомандующего — после подписания акта об отречении, или до этого?
Гучков. — Одновременно.
Гримм. — Но уже после того, как государь скрепил?
Гучков. — Да.
Гримм. — Значит государь уже перестал быть государем?
Гучков. — В его власти еще был акт.
Гримм. — Он не уклонялся, не сказал, что теперь это уже не в его власти?
Гучков. — Нет, да и мы считали, что все это одновременно.
Соколов. — Вы говорили, что наступил момент, когда вы и ваши друзья предполагали, что не позднее Пасхи переворот или отречение государя совершится?
Гучков. — Переворот.
Соколов. — К какому моменту вы можете отнести это ваше убеждение или ваши разговоры об этом с вашими друзьями — к январю или к февралю?
Гучков. — Значительно раньше.
Соколов. — Когда вы намечали, что переворот должен был совершиться, вы не справлялись о настроении и об отношении к этому возможному перевороту со стороны высшего командного состава или хотя бы некоторых органов, если не высшего, так среднего калибра?
Гучков. — Я считал, что возможны различные формы такой переворота. Обычные формы русских переворотов, унаследованных от XVIII столетия и перешедших в XIX, это — террористические акты, убийства. Будут они совершены лейб-кампанцами или студентом, бросившим бомбу, все равно, это — убийство. Должен сказать, что я всегда был противником этих форм перемены государственного строя, и на этот раз у меня было опасение, что теперь это примет именно такие формы. Я был против них, и никогда бы не принял участия в перевороте, который принял бы такие формы. Затем есть другая форма — та, в которой это и совершилось, стихийная форма поднятия народных масс без правильного плана, без руководителей и без присутствия тех созидательных элементов, которые должны, наконец, вступить в свою роль, после того, как первый необходимый процесс, процесс разрушения, будет закончен. Затем, еще третий путь — путь военного переворота, совершенного не солдатскими массами, а воинскими частями, — скажем та форма, которая была испробована
