Страница:Падение царского режима. Том 6.pdf/271

Эта страница была вычитана


всего события со стороны того лица, которое являлось главным деятелем в этой сцене, что мне прямо пришло в голову, да имеем ли мы дело с нормальным человеком. У меня и раньше всегда было сомнение в этом отношении, но эта сцена, она меня еще глубже убедила в том, что человек этот просто, до последнего момента, не отдавал себе полного отчета в положении, в том акте, который он совершал. Все-таки при самом железном характере, при самообладании, которому равного нельзя найти, что-нибудь в человеке дрогнуло бы, зашевелилось, вы почувствовали бы тяжелое переживание. Но ничего этого не было. Я должен сказать, что с этого момента, хотя и раньше я относился с достаточной суровостью к его советникам и его окружающим, но с этого момента я стал относиться к ним с сугубой суровостью: мне казалось, что эти люди должны были понять, что они имеют дело с человеком, который не может считаться во всех отношениях нормальным. Повидимому, человек с пониженной сознательностью, я сказал бы — с пониженной чувствительностью, которая не давала ему возможности проходить все стадии и чувства, которые мы, нормальные люди, переживаем. Трагичность положения не была прочувствована с его стороны. Поэтому об этой сцене я вам и рассказал спокойно, в тех самых тонах, в каких она и прошла. Показалось мне только в одном месте, как будто дрогнул у него голос, когда он сказал, что с сыном не может расстаться, да и то не знаю.

Иванов. — Вы изволили сказать, что когда вы обратились к бывшему государю с предложением об отречении, он заявил, что думал об этом и готов. По этому поводу были ли какие-нибудь советы? Советовался он с кем-нибудь или сам обдумал? Сам к этому пришел или были элементы, которые на это повлияли?

Гучков. — Повидимому, в нем происходила борьба. Не знаю, кто в какую сторону влиял. У меня было такое впечатление, что кто-нибудь раньше об этой комбинации говорил, быть может, не в такой открытой форме, может быть, в каких-нибудь намеках, но, повидимому, вопрос об отречении был ему несколько близок. Вот все, что я знаю. Не знаю, к каким определенным решениям приходил он в предшествующие дни и часы, все это менялось очень быстро, но, повидимому, несколько раз государь решался на шаги примирительные в виде призыва популярного лица, чтобы возглавить им правительство. Повидимому, такие решения были, возможно, что они являлись и в письменной форме, но потом отменялись, так что это был ряд колебаний, хотя, повторяю, как видите, отречение делалось очень легко. Мне не приходилось настаивать, это вышло легко и просто, как я передал. Возможно, что если бы этот шаг не был предпринят, вопрос мог бы затянуться.