Страница:Падение царского режима. Том 6.pdf/255

Эта страница была вычитана


самым опасным революционером. Считалось, что со всеми другими, так называемыми революционными силами, легко справиться (и даже, чем они левее — тем лучше), в силу неосуществимости тех мечтаний и лозунгов, которые они преследовали, но когда человек стоит на почве реальной политики, — это считалось наиболее опасным. Потому и борьба в этих кругах велась не с радикальными течениями, а главным образом с целью свергнуть Столыпина, а с ним вместе и тот минимум либеральных реформ, который он олицетворял собою. Как вы знаете, убить его политически удалось, так как влияния на ход государственных дел его лишили совершенно, а через некоторое время устранили его и физически. Вы спрашивали у меня вчера, нет ли у меня сведений о том, насколько эти, так называемые темные силы участвовали в самом убийстве Столыпина. Но вы, вероятно, обладаете в этом отношении более богатым материалом, если дошло до вас расследование киевской сенаторской ревизии. Поскольку я сам знал этих представителей власти, мне кажется, их участие в киевском событии имело место. Может быть, они не являлись активными участниками самого создания события, но их участие могло выразиться в форме некоторого попустительства или непротивления, и я до сих пор не могу выкинуть из головы ту мысль, что эта форма участия существовала. Во всяком случае, после исчезновения Столыпина, там, наверху и в придворных сферах, раздался как бы вздох облегчения — отделались от назойливого и властного человека, который все-таки напоминал о данных обещаниях и угрожал грядущими бедами. Вскоре после смерти Столыпина мне удалось ближе подойти к так называемым темным силам; их присутствие было мне раньше известно, но не так они были для меня ясны и не так конкретно они мне являлись. Только уже после его смерти всплыли передо мной все те имена, которые потом стали известны всей России, и, вероятно, точно также составляют предмет вашего обследования: старец Григорий Распутин, Вырубова, Танеев, кн. Андроников и вся эта кампания. Я еще до физической смерти Столыпина изверился в возможности мирной эволюции для России. По мере того как он политически мало-по-малу умирал, для меня становилось все яснее, что Россия ходом вещей будет вытолкнута на второй путь — путь насильственного переворота, разрыва с прошлым и, как бы сказать, скитания без руля, без компаса, по безбрежному морю политических и социальных исканий. Тем не менее, конечно, руки не должны были опускаться, надо было все-таки сделать последние попытки. Так как для меня уже было ясно, что роковую роль играли эти безответственные силы, что главным образом сосредоточились они в придворных сферах и связаны были с именами, которые я сейчас перечислил, я тогда и подумал, что Государственной Думе и русскому обществу следует дать бой именно им, оставив в стороне видимое правительство, и через