пойдет. Приезжаю в Петроград и говорю: «Вы первая ласточка, все теперь пойдет». Вдруг он меня огорашивает: «Да, я должен был решиться. Я люблю, меня любят, и я сделаю все для них». Я приехал к нему через один—два дня после приезда, так как он завез мне карточку. Он говорит: «Будемте дружно работать». Я спрашиваю: «Как все это случилось?» Он говорит: «Я так их полюбил, я готов все для них сделать. Надо спасти Россию». «Меня удивила эта формула: «Я люблю, меня любят». Думаю, что такое случилось? В то время (это было в октябре) рассматривался продовольственный вопрос в бюджетной комиссии Думы. Как раз его проект о передаче продовольствия из министерства земледелия. Тут все-таки были известные традиции, «известный состав служащих, которые привыкли работать с общественными организациями, затем даже члены законодательных палат принимали участие, и мне казалось, что в такой момент передавать губернаторам все дело — просто беда. Поэтому я готов был сейчас же возражать. Назначается заседание у Штюрмера по вопросу о споре между Бобринским и Протопоповым о передаче продовольственного дела из министерства земледелия и министерство внутренних дел. В первом же заседании мне Протопопову пришлось возражать с точки зрения несвоевременности, и я сказал: «на перевозе не перепрягают, а припрягаются, извольте помогать». В такое серьезное время передавать дело я считал преступным и с точки зрения интересов дела и с точки зрения охраны порядка. Самая мысль неправильна: «вы на него возлагаете охрану порядка, а с другой стороны — просите дать продовольствие, но продовольствием он не может ведать, потому что транспорт не действует и потому что у этого органа еще меньший контакт с общественностью, чем у министерства земледелия». Тогда произошло что-то странное. В первом заседании я был в единственном числе с Бобринским против него. Отложили до следующего заседания. В следующем заседании мнения раскололись, составился журнал, которого мы так и не видали. В это время было заседание комиссии, которая высказалась против передачи, и журнал о передаче продовольственного дела из ведомства земледелия в ведомство внутренних дел где-то пропал. Совет министров его видел. Это была первая стычка с Протопоповым. Потом стало ясно, что он закусил удила. Появилась бумага за подписью Курлова, совет министров об этом не знал, я устроил скандал, сказал, что мы обманываем верховную власть, и наговорил грубостей Протопопову; думал, что он меня вызовет, но он меня не вызвал. Я ему напомнил о выступлении с кафедры против Курлова, когда Курлов был у него на квартире. Я знал Курлова по Киеву и стал его ругать, а Протопопов говорит: «Вы напрасно, он жил у меня в доме». Я говорю: «Как, а вы выступали против него в Государственной Думе?»
