Председатель. — Разве так мало у вас было крупных назначений, что вы затрудняетесь сказать. Я назову вам некоторых: Лагода, Хлодовский…
Веревкин.— Нет, назначение Лагоды и Холодовского я всегда считал очень неудачным, хотя их и нельзя ставить на одну доску, так как между ними огромная разница. Лагода — человек очень неглупый и работоспособный, но низкопоклонный в отношении старших, надменный и тяжелый в отношении подчиненных. Что касается Холодовского, то Щегловитов уже застал его на должности, если не ошибаюсь, старшего председателя или прокурора, палаты, да и Холодовский, насколько мне известно, даже не пользовался симпатиями Щегловитова. Лагода, напротив, должен сказать откровенно, был создан Щегловитовым, но и Щегловитов в последний год перед его увольнением и назначением в сенат высказался, что ему очень печально, но что с Лагодой надо-покончить.
Председатель. — Отчего же печально покончить с таким, низкопоклонным, как вы его охарактеризовали, судьей?
Веревкин. — Всегда тяжело сознаваться в своих ошибках. И. Г. Щегловитов считал Лагоду необычайно работоспособным, и это верно, но все другое, что обнаружилось в характере и поведении Лагоды, было, конечно, неожиданно.
Председатель. — Вы изволите знать знаменитую в летописях министерства юстиции отметку о «твердом направлении». Вам известно, что судья, чтобы продвинуться, должен был быть обозначен, как человек «твердого направления»?
Веревкин. — Да.
Председатель. — Что же понималось в ведомстве юстиции под. выражением «твердое направление»?
Веревкин. — Деятелем такого рода считался человек, который, не стремясь быть популярным в обществе и прессе, руководился исключительно интересами и пользой своего прямого назначения.
Председатель. — Как понималось прямое назначение?
Веревкин. — Прямое назначение — нелицеприятное отправление правосудия.
Председатель. — Скажите, пожалуйста, такой судья, как Лагода, считался судьей твердого направления?
Веревкин. — Да, считался.
Председатель. — Почему же твердость в некоторых случаях понималась вами, как идущая вразрез с требованиями общества. Разве общество стояло за судью зависимого, а вы стояли за судью независимого?
Веревкин. — Нет, общество стояло за судью независимого, но известное популярничание, известные, если можно так выразиться, жесты, известные шаги, которые направлены исключительно как бы в угоду окружающим.
