Страница:Падение царского режима. Том 6.pdf/208

Эта страница была вычитана


обстоятельство на меня, в частности, действовало в том смысле, чтобы не воевать, не доводить дело до войны, и, к сожалению, я оказался одним из немногих, которые смотрели здраво на вещи. Если бы меня послушали, то мы бы избавились от несчастий, которые наступили. Я хотел указать только на недостаточность, что мы недостаточно вооружены, для того, чтобы решиться воевать с Германией.

Апушкин. — А недостаточность вооружения, по вашему мнению, проистекала отчего? Кредиты были отпускаемы, как вам известно, достаточные?

Марков. — Я произнес целый ряд речей как в комиссии по обороне, так и в Думе. У меня ужасно плохая память, но во всяком случае, если вы пожелаете, это можно найти. Я прямо указывал, что главный военный недостаток наших вооружений — наша оппозиция в составе социалистических партий и кадетов, систематически боровшихся с развитием военных кредитов, и слабость сопротивления со стороны октябристов. Я цитировал речи Гучкова и Савича, которые имели слабость доказывать, что вооружения достаточно, что у нас, как сейчас помню, настолько всего много, что возник даже вопрос, чем бы занять оружейные заводы, нельзя ли какие-нибудь мирные вещи выделывать, так как ружей у нас более, чем нужно. В этом отношении я могу, порывшись а своих речах, указать, кто виноват. Главные виновники — кадеты и левые социалисты, которые в нашем слабом правительстве гирей висели, и вооружение от этого не подгонялось, а все сокращалось.

Председатель. — И не известен тот факт, что данные кредиты не были исчерпаны?

Марков. — Да, мне известно, что этим оправдывалось сокращение дальнейших. Я это говорю не для оправдания правительства; я его обвиняю. Оно должно было гораздо больше требовать. Но Дума и государственный совет, в лице их большинства, вместо того, чтобы видеть ошибки правительства, этих ошибок не исправляли и еще подбавляли к его слабой подготовке свои взгляды, а кадеты и с ними левые, как вам всем известно, накануне войны вотировали отказ военному министерству. Виновники этой истории, кто главным образом виноват вместе с правительством, ясны.

Апушкин. — Так что деятельность военного или морского министров не вызывала у вас нареканий и подозрений?

Марков. — По поводу Сухомлинова первый голос, раздавшийся в июле в Государственной Думе о необходимости предания военного министра суду, принадлежал мне. Этим я отвечаю на ваш вопрос.

Апушкин. — Это относится к весне 1914 года, когда вы говорили о недостаточности?