мять дитяти съ первыхъ минутъ, когда начнетъ оно говорить.
В. И. Даль, въ своей статьѣ о нарѣчіяхъ Великорусскаго языка, написанной по поводу рецензіи на «Областной Великорусскій словарь», который изданъ былъ Академіею наукъ, и помѣщенной въ Запискахъ Императорскаго Русскаго географическаго общества (Т. VI. отд. 4), признаетъ новороссійскую рѣчь за особое нарѣчіе Великорусскаго языка. Но признать этого нельзя, потому что кореннаго и самобытнаго въ этой рѣчи нѣтъ ничего. Формы нарѣчій, изъ коихъ возникаетъ и образуется одинъ общественный и литературный языкъ, — какъ изъ разныхъ нарѣчій Великорусскаго языка возникло и образовалось Московское, — создаются народнымъ геніемъ, который возрастаетъ на своей родной почвѣ. При томъ-же, наплывъ Великорусскаго начала все болѣе и болѣе увеличивается въ Новороссійскомъ краѣ, а въ слѣдствіе того и рѣчь въ немъ также очищается болѣе и болѣе. Самъ В. И. Даль справедливо замѣтилъ, что общая наклонность, въ здѣшнихъ мѣстахъ, — говорить по московски. По всему этому, новороссійскую рѣчь, по мнѣнію нашему, нельзя считать особымъ нарѣчіемъ Великорусскаго языка. Эта рѣчь есть ни что иное, какъ искаженіе нѣкоторыхъ формъ отечественнаго языка, — особенно въ удареніяхъ, — которое однако имѣетъ мѣсто не постоянно, не всюду, не во всѣхъ случаяхъ и не у каждаго въ одинаковой мѣрѣ.
Замѣтимъ наконецъ, что отступленіе отъ нормальныхъ формъ Русскаго языка встрѣчается въ Новороссійскомъ краѣ всего чаще въ низшемъ, чиновномъ классѣ, въ которомъ много обрусѣлыхъ инородцевъ. Въ этой
