терпѣливо, какъ корова: каковы однако были твои десять преодолѣній?
И каковы были тѣ десять примиреній, десять истинъ и десять случаевъ смѣха, которыми мое сердцѣ радовало себя?
При такомъ обсужденіи и взвѣшиваніи сорока мыслей, нападаетъ на меня сразу сонъ, незванный, господинъ всѣхъ добродѣтелей.
Сонъ ударяетъ мнѣ по глазамъ: и они тяжелѣютъ. Сонъ касается устъ моихъ, и они остаются отверстыми.
Поистинѣ, тихими шагами приходитъ онъ ко мнѣ, лучшій изъ воровъ, и похищаетъ у меня мои мысли: глупымъ стою я тогда, какъ эта каѳедра.
Но недолго стою я въ такомъ положеніи: затѣмъ я уже лежу».
Слушая эти рѣчи мудреца, Заратустра смѣялся въ сердцѣ своемъ: ибо свѣтъ низошелъ на него. И такъ говорилъ онъ въ сердцѣ своемъ:
«Безумцемъ кажется мнѣ этотъ мудрецъ со своими сорока мыслями; но я вѣрю, что хорошо ему спится.
Счастливъ уже и тотъ, кто живетъ вблизи этого мудреца! Такой сонъ заразителенъ; даже сквозь толстую стѣну заразителенъ онъ.
Сами чары живутъ въ его каѳедрѣ. И не напрасно сидѣли юноши передъ проповѣдникомъ добродѣтели.
Его мудрость гласитъ: такъ бодрствовать, чтобы сонъ былъ спокойный. И поистинѣ, еслибъ жизнь не имѣла смысла, и я долженъ былъ бы выбрать безсмыслицу, то эта безсмыслица казалась бы мнѣ наиболѣе достойной избранія.
Теперь я понимаю ясно, чего нѣкогда искали прежде всего, когда искали учителей добродѣтели.
терпеливо, как корова: каковы однако были твои десять преодолений?
И каковы были те десять примирений, десять истин и десять случаев смеха, которыми мое сердце радовало себя?
При таком обсуждении и взвешивании сорока мыслей, нападает на меня сразу сон, незваный, господин всех добродетелей.
Сон ударяет мне по глазам: и они тяжелеют. Сон касается уст моих, и они остаются отверстыми.
Поистине, тихими шагами приходит он ко мне, лучший из воров, и похищает у меня мои мысли: глупым стою я тогда, как эта кафедра.
Но недолго стою я в таком положении: затем я уже лежу».
Слушая эти речи мудреца, Заратустра смеялся в сердце своем: ибо свет низошел на него. И так говорил он в сердце своем:
«Безумцем кажется мне этот мудрец со своими сорока мыслями; но я верю, что хорошо ему спится.
Счастлив уже и тот, кто живет вблизи этого мудреца! Такой сон заразителен; даже сквозь толстую стену заразителен он.
Сами чары живут в его кафедре. И не напрасно сидели юноши перед проповедником добродетели.
Его мудрость гласит: так бодрствовать, чтобы сон был спокойный. И поистине, если б жизнь не имела смысла, и я должен был бы выбрать бессмыслицу, то эта бессмыслица казалась бы мне наиболее достойной избрания.
Теперь я понимаю ясно, чего некогда искали прежде всего, когда искали учителей добродетели.