— останься! Не проходи мимо! Я угадалъ, какая сѣкира сразила тебя: хвала тебѣ, о, Заратустра, что ты снова всталъ!
Ты угадалъ, я знаю это, каково тому, кто его убилъ, — убійцѣ бога. Останься! Присядь ко мнѣ, это будетъ не напрасно.
Къ кому же стремился я, какъ не къ тебѣ? Останься, сядь! Но не смотри на меня! Почти этимъ — безобразіе мое!
Они преслѣдуютъ меня: теперь ты послѣднее убѣжище мое. Не ненавистью своей, не погоней твоей: — о, надъ такимъ преслѣдованіемъ смѣялся бы я и радовался аму!
Развѣ успѣхъ не былъ доселѣ на сторонѣ хорошо преслѣдуемыхъ? И кто хорошо преслѣдуетъ, легко научится слѣдовать — по привычкѣ ходить по пятамъ! Но отъ ихъ состраданія —
— отъ ихъ состраданія бѣгу я и прибѣгаю къ тебѣ. О, Заратустра, защити меня, ты послѣднее убѣжища мое, ты единственный, разгадавшій меня:
— ты угадалъ, каково тому, кто убилъ его. Останься! И если ты хочешь идти, ты, нетерпѣливый: на ходи дорогою, какою я шалъ. Эта дорога плохая.
Ты сердишься, что я такъ долго болтаю? Что я даю уже совѣты тебѣ? Но знай, что это я, самый безобразный человѣкъ,
— у котораго самыя большія и тяжелыя ноги. Гдѣ я шелъ, тамъ дорога плохая. Я обращаю всѣ дороги въ смерть и позоръ.
Но по тому, какъ ты прошелъ молча мимо меня, какъ ты покраснѣлъ, я это видѣлъ: я узналъ въ тебѣ Заратустру.
Всякій другой бросилъ бы мнѣ милостыню свою,
— останься! Не проходи мимо! Я угадал, какая секира сразила тебя: хвала тебе, о, Заратустра, что ты снова встал!
Ты угадал, я знаю это, каково тому, кто его убил, — убийце бога. Останься! Присядь ко мне, это будет не напрасно.
К кому же стремился я, как не к тебе? Останься, сядь! Но не смотри на меня! Почти этим — безобразие мое!
Они преследуют меня: теперь ты последнее убежище мое. Не ненавистью своей, не погоней твоей: — о, над таким преследованием смеялся бы я и радовался аму!
Разве успех не был доселе на стороне хорошо преследуемых? И кто хорошо преследует, легко научится следовать — по привычке ходить по пятам! Но от их сострадания —
— от их сострадания бегу я и прибегаю к тебе. О, Заратустра, защити меня, ты последнее убежища мое, ты единственный, разгадавший меня:
— ты угадал, каково тому, кто убил его. Останься! И если ты хочешь идти, ты, нетерпеливый: на ходи дорогою, какою я шал. Эта дорога плохая.
Ты сердишься, что я так долго болтаю? Что я даю уже советы тебе? Но знай, что это я, самый безобразный человек,
— у которого самые большие и тяжелые ноги. Где я шел, там дорога плохая. Я обращаю все дороги в смерть и позор.
Но по тому, как ты прошел молча мимо меня, как ты покраснел, я это видел: я узнал в тебе Заратустру.
Всякий другой бросил бы мне милостыню свою,
