О, Заратустра, все знаю я: и то, что въ толпѣ ты былъ болѣе покинутымъ, чѣмъ когда-либо одинъ у меня!
«Одно дѣло — покинутость, другое — уединеніе! этому — научился ты теперь! И что среди людей будешь ты всегда дикимъ и чужимъ:
«— дикимъ и чужимъ, даже когда они любятъ тебя: ибо прежде всего хотятъ они, чтобъ щадили ихъ!
«Здѣсь же ты на родинѣ и у себя дома; здѣсь можешь ты все высказывать и вытряхивать всѣ основанія, здѣсь нечего стыдиться чувствъ скрытыхъ и скупыхъ.
«Сюда приходятъ всѣ вещи, ласкаясь къ твоей рѣчи и заискивая у тебя: ибо онѣ хотятъ скакать верхомъ на твоей спинѣ. Верхомъ на всѣхъ символахъ скачешь ты здѣсь ко всѣмъ истинамъ.
«Прямо и искренне можешь ты говорить здѣсь ко всѣмъ вещамъ: и поистинѣ, какъ похвала, звучитъ въ ихъ ушахъ, что одинъ со всѣми вещами — говоритъ прямо!
«Но иное дѣло — покинутость. Ибо, помнишь ли ты, о, Заратустра? Когда твоя птица кричала надъ тобой, когда ты стоялъ въ лѣсу, въ нерѣшимости, не зная, куда идти, близкій къ трупу:
«— когда ты говорилъ; пусть ведутъ меня мои звѣри! Среди людей оказалось опаснѣе быть, чѣмъ среди звѣрей; — это была покинутость!
«И помнишь ли ты еще, о, Заратустра? Когда ты сидѣлъ на своемъ островѣ, среди пустыхъ ведръ источникъ вина, отдавая себя жаждущимъ и разливая себя безъ счету:
«— пока, наконецъ, ты не сидѣлъ одинъ, жаждущій, среди пьяныхъ и не жаловался по ночамъ: «брать не есть ли большее наслажденіе, чѣмъ давать? И красть
О, Заратустра, всё знаю я: и то, что в толпе ты был более покинутым, чем когда-либо один у меня!
«Одно дело — покинутость, другое — уединение! этому — научился ты теперь! И что среди людей будешь ты всегда диким и чужим:
«— диким и чужим, даже когда они любят тебя: ибо прежде всего хотят они, чтоб щадили их!
«Здесь же ты на родине и у себя дома; здесь можешь ты всё высказывать и вытряхивать все основания, здесь нечего стыдиться чувств скрытых и скупых.
«Сюда приходят все вещи, ласкаясь к твоей речи и заискивая у тебя: ибо они хотят скакать верхом на твоей спине. Верхом на всех символах скачешь ты здесь ко всем истинам.
«Прямо и искренне можешь ты говорить здесь ко всем вещам: и поистине, как похвала, звучит в их ушах, что один со всеми вещами — говорит прямо!
«Но иное дело — покинутость. Ибо, помнишь ли ты, о, Заратустра? Когда твоя птица кричала над тобой, когда ты стоял в лесу, в нерешимости, не зная, куда идти, близкий к трупу:
«— когда ты говорил; пусть ведут меня мои звери! Среди людей оказалось опаснее быть, чем среди зверей; — это была покинутость!
«И помнишь ли ты еще, о, Заратустра? Когда ты сидел на своем острове, среди пустых ведр источник вина, отдавая себя жаждущим и разливая себя без счету:
«— пока, наконец, ты не сидел один, жаждущий, среди пьяных и не жаловался по ночам: «брать не есть ли большее наслаждение, чем давать? И красть
