можетъ случиться съ ней? Кто научитъ ее хотѣть обратно?».
Но на этомъ мѣстѣ рѣчи Заратустры случилось, что онъ вдругъ остановился и сдѣлался похожимъ на страшно испугавшагося. Испуганными глазами смотрѣлъ онъ на своихъ учениковъ; взоръ его, какъ стрѣла, пронизывалъ ихъ мысли и тайные помыслы. Но минуту спустя онъ уже опять смѣялся и сказалъ добродушно:
«Трудно жить съ людьми, ибо трудно хранить молчаніе. Особенно для болтливаго».
Такъ говорилъ Заратустра. Но горбатый прислушивался къ разговору и закрылъ при этомъ свое лицо; когда же онъ услыхалъ, что Заратустра смѣется, онъ съ любопытствомъ взглянулъ на него и проговорилъ медленно:
«Почему Заратустра говоритъ съ нами иначе, чѣмъ съ своими учениками?»
Заратустра отвѣчалъ: «Что-жъ тутъ удивительнаго! Съ горбатыми надо говорить по горбатому!»
«Хорошо, сказалъ горбатый, и съ учениками надо болтать по школьному.
Но почему говоритъ Заратустра иначе къ своимъ ученикамъ — чѣмъ къ самому себѣ?»
«Не высота: покатость есть нѣчто ужасное!
Покатость, гдѣ взглядъ стремительно падаетъ внизъ, а рука тянется вверхъ. Тогда трепещетъ сердце отъ двойного желанія своего.
может случиться с ней? Кто научит ее хотеть обратно?».
Но на этом месте речи Заратустры случилось, что он вдруг остановился и сделался похожим на страшно испугавшегося. Испуганными глазами смотрел он на своих учеников; взор его, как стрела, пронизывал их мысли и тайные помыслы. Но минуту спустя он уже опять смеялся и сказал добродушно:
«Трудно жить с людьми, ибо трудно хранить молчание. Особенно для болтливого».
Так говорил Заратустра. Но горбатый прислушивался к разговору и закрыл при этом свое лицо; когда же он услыхал, что Заратустра смеется, он с любопытством взглянул на него и проговорил медленно:
«Почему Заратустра говорит с нами иначе, чем с своими учениками?»
Заратустра отвечал: «Что ж тут удивительного! С горбатыми надо говорить по горбатому!»
«Хорошо, сказал горбатый, и с учениками надо болтать по школьному.
Но почему говорит Заратустра иначе к своим ученикам — чем к самому себе?»
«Не высота: покатость есть нечто ужасное!
Покатость, где взгляд стремительно падает вниз, а рука тянется вверх. Тогда трепещет сердце от двойного желания своего.
