Создать хотите вы еще міръ, передъ которымъ вы могли бы преклонить колѣна: такова ваша послѣдняя надежда и опьяненіе.
Но не мудрые, народъ, — они подобны рѣкѣ, по которой плыветъ челнокъ: и въ челнокѣ сидятъ торжественный и разряженный оцѣнки цѣнностей.
Вашу волю и ваши цѣнности поставили вы на рѣку становленія; старая воля къ власти открывается въ томъ, во что вѣритъ народъ, какъ въ добро и зло.
Это были вы, мудрѣйшіе, кто посадилъ такихъ гостей въ этотъ челнокъ и далъ имъ блескъ и гордыя имена, — вы и ваша господствующая воля!
Дальше несетъ теперь рѣка вашъ челнокъ: она должна его нести. Что за бѣда, если пѣнится разбитая волна и гнѣвно противится килю!
Не рѣка является вашей опасностью и концомъ вашего добра и зла, вы, мудрѣйшіе: но сама эта воля, воля къ власти, — неистощимая, творящая воля къ жизни.
Но чтобъ поняли вы мое слово о добрѣ и злѣ, я скажу вамъ еще свое слово о жизни и свойствѣ всего живого.
Все живое прослѣдилъ я, я прошелъ великими и малыми путями, чтобъ познать его свойство.
Стограннымъ зеркаломъ ловилъ я взоръ жизни, когда уста ея молчали: дабы ея взоръ говорилъ мнѣ. И ея взоръ говорилъ мнѣ.
Но гдѣ бы ни находилъ я живое, вездѣ слышалъ я и рѣчь о послушанію Все живое есть нѣчто повинующееся.
И вотъ второе: тому приказываютъ, кто не можетъ повиноваться самому себѣ. Таково свойство всего живого.
Создать хотите вы еще мир, перед которым вы могли бы преклонить колена: такова ваша последняя надежда и опьянение.
Но не мудрые, народ, — они подобны реке, по которой плывет челнок: и в челноке сидят торжественный и разряженный оценки ценностей.
Вашу волю и ваши ценности поставили вы на реку становления; старая воля к власти открывается в том, во что верит народ, как в добро и зло.
Это были вы, мудрейшие, кто посадил таких гостей в этот челнок и дал им блеск и гордые имена, — вы и ваша господствующая воля!
Дальше несет теперь река ваш челнок: она должна его нести. Что за беда, если пенится разбитая волна и гневно противится килю!
Не река является вашей опасностью и концом вашего добра и зла, вы, мудрейшие: но сама эта воля, воля к власти, — неистощимая, творящая воля к жизни.
Но чтоб поняли вы мое слово о добре и зле, я скажу вам еще свое слово о жизни и свойстве всего живого.
Всё живое проследил я, я прошел великими и малыми путями, чтоб познать его свойство.
Стогранным зеркалом ловил я взор жизни, когда уста её молчали: дабы её взор говорил мне. И её взор говорил мне.
Но где бы ни находил я живое, везде слышал я и речь о послушанию Всё живое есть нечто повинующееся.
И вот второе: тому приказывают, кто не может повиноваться самому себе. Таково свойство всего живого.
