вы у меня, блаженныхъ духовъ! Въ память кладу я этотъ вѣнокъ и это проклятіе.
Это проклятіе вамъ, мои враги! Развѣ вы не сдѣлали мою вѣчность болѣе короткой, какъ звукъ разбивается въ холодную ночь! Однимъ лишь взглядомъ божественнаго ока промелькнула она для меня, — однимъ мгновеніемъ!
Такъ говорила въ добрый часъ когда-то моя чистота: «божественными должны быть для меня всѣ существа».
Тогда напали вы на меня съ грязными призраками; ахъ, куда же дѣвался теперь тотъ добрый часъ!
«Всѣ дни должны быть для меня священны» — такъ говорила когда-то мудрость моей юности; поистинѣ, веселой мудрости рѣчь!
Но тогда украли вы, враги, у меня мои ночи и замѣнили ихъ мукой безсонницы: ахъ, куда же дѣвалась теперь та веселая мудрость?
Когда то искалъ я по птицамъ счастливыхъ примѣтъ: тогда пустили вы мнѣ на дорогу противное чудовище — сову. Ахъ, куда же дѣвалось тогда мое нѣжное стремленіе?
Когда-то далъ я обѣтъ отрѣшиться отъ всякаго отвращенія: тогда превратили вы моихъ ближнихъ и самыхъ близкихъ въ гнойные вереда. Ахъ, куда же дѣвался тогда мой самый благородный обѣтъ?
Какъ слѣпецъ, шелъ я когда то блаженными путями: тогда набросали вы грязи на дорогу слѣпца; и теперь чувствуетъ онъ отвращеніе къ старой тропинкѣ слѣпца.
И когда я совершалъ самое трудное для меня и праздновалъ побѣду своихъ преодолѣній, тогда вы заставили тѣхъ, что любили меня, кричать, что причиняю я имъ жестокое горе.
вы у меня, блаженных духов! В память кладу я этот венок и это проклятие.
Это проклятие вам, мои враги! Разве вы не сделали мою вечность более короткой, как звук разбивается в холодную ночь! Одним лишь взглядом божественного ока промелькнула она для меня, — одним мгновением!
Так говорила в добрый час когда-то моя чистота: «божественными должны быть для меня все существа».
Тогда напали вы на меня с грязными призраками; ах, куда же девался теперь тот добрый час!
«Все дни должны быть для меня священны» — так говорила когда-то мудрость моей юности; поистине, веселой мудрости речь!
Но тогда украли вы, враги, у меня мои ночи и заменили их мукой бессонницы: ах, куда же девалась теперь та веселая мудрость?
Когда то искал я по птицам счастливых примет: тогда пустили вы мне на дорогу противное чудовище — сову. Ах, куда же девалось тогда мое нежное стремление?
Когда-то дал я обет отрешиться от всякого отвращения: тогда превратили вы моих ближних и самых близких в гнойные вереда. Ах, куда же девался тогда мой самый благородный обет?
Как слепец, шел я когда то блаженными путями: тогда набросали вы грязи на дорогу слепца; и теперь чувствует он отвращение к старой тропинке слепца.
И когда я совершал самое трудное для меня и праздновал победу своих преодолений, тогда вы заставили тех, что любили меня, кричать, что причиняю я им жестокое горе.