Мое счастьѣ дарить замерло въ дареніи, моя добродѣтель устала отъ себя самой и отъ своего избытка!
Кто постоянно даритъ, тому грозитъ опасность потерять стыдъ; кто постоянно раздаетъ, у того рука и сердце натираютъ себѣ мозоли отъ постояннаго раздаванія.
Мои глаза не дѣлаются уже влажными передъ стыдомъ просящихъ; моя рука слишкомъ огрубѣла для дрожанія рукъ наполненныхъ
Куда же дѣвались слезы изъ моихъ глазъ и нѣжность изъ моего сердца? О, одиночество всѣхъ, кто даритъ! О, молчаніе всѣхъ, кто свѣтить!
Много солнцъ вращается въ пустомъ пространствѣ: всему, что темно, говорятъ они своимъ свѣтомъ, — для меня молчатъ они.
О, въ этомъ и есть вражда свѣта ко всему свѣтящемуся: безжалостно проходитъ оно своими путями.
Несправедливое въ глубинѣ сердца ко всему свѣтящемуся, равнодушное къ другимъ солнцамъ, — такъ движется всякое солнце.
Какъ буря, несутся солнца своими путями, въ этомъ — движеніе ихъ. Своей неумолимой волѣ слѣдуютъ они, въ этомъ — холодъ ихъ.
О, это вы, темныя ночи, создаете теплоту изъ всего свѣтящагося! О, только вы пьете млеко и усладу у сосцевъ свѣта!
Ахъ, ледъ кругомъ меня, моя рука обжигается объ ледъ! Ахъ, жажда во мнѣ, которая томится по вашей жаждѣ!
Ночь: ахъ зачѣмъ я долженъ быть свѣтомъ! И жаждою тьмы! И одиночествомъ!
Ночь: теперь рвется, какъ ключъ, мое желаніе, — желаніе говорить.
Мое счастье дарить замерло в дарении, моя добродетель устала от себя самой и от своего избытка!
Кто постоянно дарит, тому грозит опасность потерять стыд; кто постоянно раздает, у того рука и сердце натирают себе мозоли от постоянного раздавания.
Мои глаза не делаются уже влажными перед стыдом просящих; моя рука слишком огрубела для дрожания рук наполненных
Куда же девались слезы из моих глаз и нежность из моего сердца? О, одиночество всех, кто дарит! О, молчание всех, кто светить!
Много солнц вращается в пустом пространстве: всему, что темно, говорят они своим светом, — для меня молчат они.
О, в этом и есть вражда света ко всему светящемуся: безжалостно проходит оно своими путями.
Несправедливое в глубине сердца ко всему светящемуся, равнодушное к другим солнцам, — так движется всякое солнце.
Как буря, несутся солнца своими путями, в этом — движение их. Своей неумолимой воле следуют они, в этом — холод их.
О, это вы, темные ночи, создаете теплоту из всего светящегося! О, только вы пьете млеко и усладу у сосцев света!
Ах, лед кругом меня, моя рука обжигается об лед! Ах, жажда во мне, которая томится по вашей жажде!
Ночь: ах зачем я должен быть светом! И жаждою тьмы! И одиночеством!
Ночь: теперь рвется, как ключ, мое желание, — желание говорить.
