Страница:Ницше Так говорил Заратустра 1913.pdf/123

Эта страница не была вычитана

Среди народовъ жилъ я, заткнувъ уши, чужой имъ по языку, чтобъ ихъ языкъ барышничества и ихъ торговля изъ-за власти оставались мнѣ чуждыми.

И зажавъ носъ, шелъ я негодующій черезъ всѣ вчера и сегодня: поистинѣ, дурно пахнутъ пишущей чернью всѣ вчера и сегодня!

Какъ калѣка, ставшій глухимъ, слѣпымъ и нѣмымъ: такъ жилъ я долго, чтобъ не жить вмѣстѣ съ властвующей, пишущей и веселящейся чернью.

Съ трудомъ, осторожно поднимался мой духъ по лѣстницѣ; крохи радости были усладой ему; опираясь на посохъ, текла жизнь для слѣпца.

Что же случилось со мной? Какъ избавился я отъ отвращенія? Кто обновилъ мой взоръ? Какъ поднялся я на высоту, гдѣ толпа не сидитъ уже у источника?

Развѣ не само мое отвращеніе создало мнѣ крылья и силы, угадавшія источникъ? Поистинѣ, я долженъ былъ взлетѣть на самую высь, чтобы вновь обрѣсти источникъ радости!

О, я нашелъ его, братья мои! Здѣсь на самой выси течетъ для меня источникъ радости! И существуетъ жизнь, отъ которой не пьетъ толпа вмѣстѣ съ вами!

Слишкомъ стремительно течешь ты для меня, источникъ радости! И часто опустошаешь ты кубокъ, желая наполнить его!

И мнѣ надо еще научиться болѣе скромно приближаться къ тебѣ: еще слишкомъ стремительно бьется мое сердце навстрѣчу тебѣ: —

Мое сердце, гдѣ горитъ мое лѣто, короткое, знойное, грустное и чрезмѣрно блаженное: какъ жаждетъ мое лѣто-сердце твоей прохлады!

Тот же текст в современной орфографии

Среди народов жил я, заткнув уши, чужой им по языку, чтоб их язык барышничества и их торговля из-за власти оставались мне чуждыми.

И зажав нос, шел я негодующий через все вчера и сегодня: поистине, дурно пахнут пишущей чернью все вчера и сегодня!

Как калека, ставший глухим, слепым и немым: так жил я долго, чтоб не жить вместе с властвующей, пишущей и веселящейся чернью.

С трудом, осторожно поднимался мой дух по лестнице; крохи радости были усладой ему; опираясь на посох, текла жизнь для слепца.

Что же случилось со мной? Как избавился я от отвращения? Кто обновил мой взор? Как поднялся я на высоту, где толпа не сидит уже у источника?

Разве не само мое отвращение создало мне крылья и силы, угадавшие источник? Поистине, я должен был взлететь на самую высь, чтобы вновь обрести источник радости!

О, я нашел его, братья мои! Здесь на самой выси течет для меня источник радости! И существует жизнь, от которой не пьет толпа вместе с вами!

Слишком стремительно течешь ты для меня, источник радости! И часто опустошаешь ты кубок, желая наполнить его!

И мне надо еще научиться более скромно приближаться к тебе: еще слишком стремительно бьется мое сердце навстречу тебе: —

Мое сердце, где горит мое лето, короткое, знойное, грустное и чрезмерно блаженное: как жаждет мое лето-сердце твоей прохлады!