смыслѣ этого слова, т. е. выдолбленныя изъ одного дерева, какъ бывало у Норманновъ. Въ XV столѣтіи острова на Волгѣ были покрыты лѣсами, въ которыхъ росли липы такого объема, что по словамъ путешественниковъ-очевидцевъ, изъ одного дерева можно было выдолбить лодку, для помѣщенія 8 или 10 человѣкъ и такого же числа лошадей (97).
Суда, на которыхъ Русскіе въ 913 году ходили въ Каспійское море, долженствовали быть болѣе тѣхъ, которыя отправлялись въ Грецію, потому что вмѣщали въ себѣ не отъ 40 до 60, а по 100 человѣкъ (98).
Въ Русской правдѣ, въ первой половинѣ XI-го вѣка полученной Новгородцами отъ Великаго Князя Ярослава Владиміровича, говорится о лодьяхъ заморскихъ и набойнахъ, о стругахъ и о челнахъ. Первый изъ нихъ, по всей вѣроятности, суть лодьи иностранной, заморской постройки; подъ набойными (нынѣ наборныя) лодьями, кажется, должно разумѣть свои, Русскія лодьи, и именно такія, на которыхъ доски набивались, край на край одна на другую, какъ это и теперь дѣлается. Струги, смотря по глубинѣ водъ, остро- и, плоскодонные, были, какъ и въ позднѣйшія времена, суда рѣчныя, служившія для перевоза грузовъ, а челны употреблялись для плаванія у береговъ и для переправъ черезъ небольшія рѣки. Оцѣнка Ярославомъ заморской лодьи въ три гривны, набойной въ двѣ, струга въ гривну, а челна въ восемь кунъ (99), даетъ нѣкоторое понятіе о величинѣ этихъ судовъ, относительно одного рода къ другому.
Всѣ упомянутыя здѣсь суда были открытыя, т. е. безъ палубъ. Первымъ изобрѣтателемъ крытыхъ судовъ былъ, княжившій столѣтіемъ позже Ярослава I, Великій Князь Изяславъ Мстиславичъ. Въ 1151 году, при нападеніи на Кіевъ Князя Андрея Боголюбскаго, онъ съ большою пользою употребилъ лодьи съ палубами, которыя, скрывая подъ собою гребцовъ, въ то же время служили помостомъ для вооруженныхъ воиновъ, бросавшихъ въ непріятеля стрѣлы. Суда эти, удивлявшія собою современниковъ, имѣли по потеси или большому веслу у кормы и у носа, такъ, что могли двигаться впередъ и назадъ, не поворачивая въ тѣсныхъ мѣстахъ и на крутыхъ колѣнахъ (100).
смысле этого слова, то есть выдолбленные из одного дерева, как бывало у норманнов. В XV столетии острова на Волге были покрыты лесами, в которых росли липы такого объема, что, по словам путешественников-очевидцев, из одного дерева можно было выдолбить лодку для помещения восьми или десяти человек и такого же числа лошадей (97).
Суда, на которых русские в 913 году ходили в Каспийское море, долженствовали быть более тех, которые отправлялись в Грецию, потому что вмещали в себе не от сорока до шестидесяти, а по сто человек (98).
В «Русской правде», в первой половине XI века полученной новгородцами от великого князя Ярослава Владимировича, говорится о лодьях заморских и набойнах, о стругах и о челнах. Первый из них, по всей вероятности, суть лодьи иностранной, заморской постройки; под набойными (ныне наборные) лодьями, кажется, должно разуметь свои, русские лодьи, и именно такие, на которых доски набивались край на край одна на другую, как это и теперь делается. Струги, смотря по глубине вод, остро- и плоскодонные, были, как и в позднейшие времена, суда речные, служившие для перевоза грузов, а челны употреблялись для плавания у берегов и для переправ через небольшие реки. Оценка Ярославом заморской лодьи в три гривны, набойной в две, струга в гривну, а челна в восемь кун (99), дает некоторое понятие о величине этих судов относительно одного рода к другому.
Все упомянутые здесь суда были открытые, то есть без палуб. Первым изобретателем крытых судов был княживший столетием позже Ярослава I великий князь Изяслав Мстиславич. В 1151 году при нападении на Киев князя Андрея Боголюбского он с большою пользою употребил лодьи с палубами, которые, скрывая под собою гребцов, в то же время служили помостом для вооруженных воинов, бросавших в неприятеля стрелы. Суда эти, удивлявшие собою современников, имели по потеси или большому веслу у кормы и у носа, так что могли двигаться вперед и назад, не поворачивая в тесных местах и на крутых коленах (100).
