душа моя пошли врозь!» Зломудрый А˙нро̃-майнју сказалъ тогда Зарат̔устрѣ: «Чье же слово сразитъ меня? чье слово лишитъ насъ блеска и силы? гдѣ оружіе, передъ которымъ рушатся мои прочныя созданія и съ ними А˙нро̃-майнју?» Отвѣтилъ ему праведный Зарат̔устра: «Святая ступка, святая чаша, hаўма и слова изреченныя Маздою — вотъ мое несокрушимое оружіе. Вотъ то слово, которымъ я буду истреблять, вотъ то слово, которымъ лишу я блеска и силы, вотъ мое оружіе противъ всѣхъ твоихъ прочныхъ созданій, А˙нро̃-майнју! Оружіе это сотворилъ духъ чистый, сотворилъ въ безпредѣльномъ времени; сотворили его неумирающіе-безпорочные, благовластвующіе, благомыслящіе». Сказавъ это, Зарат̔устра произнесъ слова пѣсни аhу̃ ваирјо̃: «Достославенъ тотъ» и т. д.
«Творецъ міра и всего, что существуетъ въ немъ? Гдѣ совершается тотъ отчетъ, гдѣ представляется онъ, гдѣ собираются для него данныя, гдѣ оказываются на лицо всѣ данныя для того отчета, который даетъ смертный о душѣ своей, когда она оставляетъ этотъ міръ?» Зарат̔устрѣ отвѣтствовалъ Аhура-мазда: «Послѣ того какъ скончается человѣкъ, послѣ того какъ отойдетъ онъ, послѣ того какъ дайвы злые, зломудрые, подойдутъ къ нему, когда разсвѣнетъ и засіяетъ заря, когда на горы съ чистымъ блескомъ взойдетъ побѣдо-
